Философия истории - [7]

Крупный русский историк Сергей Федорович Платонов (1860—1933) в «Лекциях по русской истории» (1917; 1993, 2000 и др.) писал, что «История... есть наука, изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места, главной целью ее признается систематическое изображение развития и изменения жизни отдельных исторических обществ и всего человечества».13 Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 2000, С. 9-10.

Другое, кроме «общества», часто употребляемое историками слово — «страна». Заглавия типа «Новая история колониальных и зависимых стран», «Новая история стран Европы и Америки», «История стран Центральной и Юго-Восточной Европы в XX веке», «История стран Азии и Африки в новейшее время» и т.п. обычны в исторической литературе.

Нередко в трудах историков как субъект исторического процесса выступает государство. Достаточно вспомнить «Историю государства Российского» (1816 — 1829) Николая Михайловича Карамзина (1766—1826). В противовес Н.М. Карамзину другой русский писатель и историк — Николай Алексеевич Полевой (1796—1846) назвал свой труд «История русского народа» (1829 — 1833). «Всеобщую историю мы понимаем как историю народов», — писал известный русский мыслитель Николай Николаевич Страхов (1828— 1896).14 Страхов Н.Н. Исторические взгляды Г Рюккерта и Н.Я. Данилевского // Русский вестник. Т. 234. 1894. Октябрь. С. 172.Взгляд на историю как на историю народов широко распространен и сейчас. «Народ — главный субъект истории», — довольно категорично утверждается, например, в коллективном труде казанских историков «Периодизация всемирной истории» (1984).15 Периодизация всемирной истории (учебное пособие). Казань, 1984. С. 120.

Известный русский историк Сергей Михайлович Соловьев (1820—1879) попытался синтезировать взгляды Н.М. Карамзина и Н.А. Полевого. В своей работе «Наблюдения над исторической жизнью народов» (1868—1876) он начинает с утверждения, что история занимается изучением народов. Но далее он критикует тех историков, которые отрывают народ от государства. «...Государство, — утверждает С.М. Соловьев, -есть необходимая форма для народа, который немыслим без государства...».16 Соловьев С. М. Наблюдения над исторической жизнью народов // Собрание сочинений. СПб., б. г. С. 1126.Связь между государством и народом есть отношение между формой и содержанием. Но лишь приведенным выше определением предмета истории С.М. Соловьев не ограничился. Как считал он, от изучения отдельных народов историческая наука переходит к исследованию целого человечества. В другой, более ранней работе «Исторические письма» (1858) С.М. Соловьев использует для обозначения предмета исторического исследования наряду со словом «народ» слова «общество» и «общественный организм».17 Соловьев С. М. Исторические письма // Там же. С. 848-854.

У таких выдающихся мыслителей XVIII в., как Джамбаттиста Вико и Адам Фергюсон, в качестве субъектов исторического процесса фигурировали нации. Но ни тот, ни другой даже не попытался обосновать свою точку зрения и раскрыть значение используемого ими термина. Такую попытку предпринял видный немецкий историк Карл Лампрехт (1856—1915) «Наше исследование, — писал он, — привело нас к понятию нации, — к этой единице исторической жизни, в которую включена жизнь отдельной личности, и в развитии которой можно отметить определенные, типичные фазисы... Конечно, кроме наций, есть в истории и другие массовые явления. Но пет никакого сомнения, что последние являются более частными и в то же время более сложными, чем первые, и что для их понимания нужно уже иметь ясное и определенное понятие о нации».18 Lamprecht K. Individualitat, Idee und sozial psychische Kraft in der Geschichte // Jahrbhcher für Nationalökonomie. Dritte Folge, Band LXVII (III. Folge, Band XIII). Jena, 1897. S. 890

С критикой такой точки зрения выступил другой крупный немецкий историк -Эдуард Мейер. «Итак, — утверждал он, — считать единицей истории нацию и из ее судеб выводить нормы исторической эволюции — совершенно ошибочно. Никакой замкнутой в себе национальной истории вообще нет: все пароды, вступившие между собой в продолжительное политическое и культурное единение, представляют собой для истории до тех пор единство, пока связь их не нарушается ходом исторической эволюции, и в сущности истории отдельных пародов, государств, наций являются частями единой всеобщей истории; хотя их и можно рассматривать отдельно, но никогда нельзя изучать совершенно изолированно, без связи с целым. Основной и высшей целью исторического изучения и всякой, даже направленной на частности, исторической работы может быть только всеобщая история».19 Мейер Э. Теоретические и методологические вопросы истории. Философско-исторические исследования. М., 1904. С. 40.

Однако, объявив по сути дела субъектом истории, а тем самым и объектом исторической науки человечество, Э. Мейер спустя несколько страниц пишет: «Объектом исторического интереса может быть как отдельный человек, так и общества людей: народы, государства, целые культуры».20 Там же. С. 44.И тут же вносит поправку: «Что история возможна только по отношению к человеческому обществу, к социальным группам, -это разумеется само собой, потому что жизнь и деятельность каждого отдельного человека могут протекать только в тесной связи и взаимодействии с жизнью других людей».21 Там же. С. 45.