Философия и логика времени, или О неполноте сознания - [15]

Мгновенный покой любого тела не может быть выражен неким действительным числом на прямой как координата отсчета, к которой мы всегда апеллирует, когда говорим, что тело находится там-то. Он – отсутствие координаты. В мгновенном покое тело находится нигде! Оно оказывается вне времени и пространства, т.е. в эфире. При этом его мировая линия, если она континуальна, должна вся состоять из световых точек (мгновенных покоев) и пролегать всегда по границе световых конусов. В континуальном мире все должно двигаться со скоростью света, т.е. покоиться. Для нас эта скорость света конечна, но для самого света скорость покоя в остановленном времени бесконечна. Движение невозможно, как настаивает Зенон, а пространство Минковского состоит полностью из световых точек. Оно и олицетворяет континуальный эфир. Поэтому с точки зрения релятивизма за пределами светового конуса находится очень удаленное пространство, с которым у внутренности конуса не может быть причинных связей. Но с точки зрения эфира (если у него может быть точка зрения) абсолютно все точки в пространстве Минковского имеют мгновенную связь друг с другом. По сути, это – одна-единственная точка. Нуль, который присутствует повсюду как фон. Этим объясняется ЭПР-парадокс.

В точке пересечения световых конусов заключена та парадоксальность, которой требует лемма 5 от времени: быть дискретным и при этом неотделимым. В понимании времени мы пользуемся уже готовой в нашем уме моделью математического континуума, в котором можно локализовать любую точку согласно АС, и назвать число, исполняющее согласно аксиоме Дедекинда роль имени этой точки. Но можно ли считать полноценным имя, которое записывается бесконечной дробью, т.е. число, в котором фигурирует бесконечность? Если письмо с таким адресом отправить по почте, оно точно никуда не дойдет. Разве само это число уже не содержит в себе некую физическую неопределенность и некую принципиальную неотделимость от континуума? Континуум выглядит эластичным не только в том смысле, что его нельзя проткнуть самым тонким инструментом, но и в том, что из него невозможно вырвать отдельную точку. Еще более очевидным это выглядит на стреле времени. Существование настоящего кажется нам несомненным, мысленно его всегда можно локализовать как точку отсчета (которая для удобства считается целочисленной), на которую мы естественным образом ссылаемся, начиная свои физические рассуждения: «пусть в момент времени t…» и т.д. В этом – дискретность времени. Но эту точку невозможно изолировать от прошлого и будущего. Это – неотделимость.

Т.о. пространство Минковского должно быть именно таким - дискретным и неотделимым, представляя собою ничто иное как совокупность всех точек мгновенного покоя в физическом пространстве. Но эти точки являются фиктивными для физического пространства. Они не принадлежат динамической Вселенной, как на этом настаивал Эйнштейн. Пространство Минковского можно было бы назвать иллюзией, но оно и есть эфир, на котором формируется геометрия СТО и ОТО. Для ума, способного взглянуть на мир с точки зрения эфира, иллюзией является как раз Вселенная. В этом смысле ОТО не обладает фоновой независимостью. Да, эфир не имеет физического смысла. Ничто и есть ничто. Но без этого ничто невозможно все остальное. Все покоится на нем. Эфир – это несущественный фон, но этот фон неустраним из физического мира. Добавление в рис. 4 суперконуса Большого взрыва подразумевает, что сингулярность – это не начало времени, а отсутствие времени. Если сингулярность принимать за точку отсчета, то она находится везде, в любой световой точке, в любом мгновенном покое. Достаточно ткнуть пальцем куда угодно, чтобы попасть в сингулярность.

Лемма 5 объясняет и то, почему никакая ИСО не может повлиять на скорость света: ни уменьшить ее, ни увеличить. Ведь странность c(t) заключается в том, что она не складывается с другими скоростями:

(4.2)

Очевидно, если две физические величины не складываются, то они имеют разную природу. Приведенное уравнение есть оксиморон. Этому можно найти лишь одно объяснение. Мы неправильно интерпретируем константу с. Это вовсе не скорость, а точка покоя. Невозможно деформировать ничто. Невозможно изменить мгновенный покой. Он либо есть, либо его нет. Стандартное для релятивистской физики утверждение: «Невозможно разогнать тело до световой скорости, потому что его кинетическая энергия должна возрасти до бесконечности», - следует понимать с точностью до наоборот: невозможно абсолютно остановить тело, потому что его масса покоя должна аннигилировать.

Именно с этой скоростью мы проносимся над бездной небытия, которая поджидает нас в каждом прекрасном мгновении. Эфир мелькает перед нами в каждом настоящем. Каким-то чудесным образом мы всю жизнь без усилий скользим над этой бездной. Именно к этому неподвижному как вечное настоящее эфиру приближаются Ахиллес и черепаха. Фактически рассуждение Зенона выстраивается на искусственном замедлении времени, так что можно провести аналогию с метрикой Лоренца. При каждом шаге наших рассуждений об Ахиллесе и черепахе мы делаем короче фрагмент физического времени Δ