Философия и гуманитарные науки - [36]

Я попросил его поехать со мной. Он извинился и отказался, объяснив это тем, что он не из тех, кого называют «человек действия» и что его миссия заключалась в том, чтобы давать советы. По его словам, он терялся, выходя за границы слов.

Наверное, я не сумел скрыть разочарование, потому что он вдруг сказал кое-что неожиданное:

— Я проведу свое собственное расследование.

— Тебя туда просто не пустят.

— Я часто бываю в Доме «Спиноза», — проговорил он таинственным тоном.

До конца вечера я не смог вытянуть из него больше ни слова.

Я сходил в отдел кадров, чтобы получить информацию о «моей старинной подруге» Ирине Стерне. Мне удалось узнать ее адрес и телефон. Я позвонил ей с кафедры.

— Это ее мама, — ответили мне. — Ирина получила грант на стажировку в Миланском университете. Кто говорит?

— Ее старый товарищ, — ответил я и поздравил женщину с успехом ее дочери. Она, впрочем, была не особенно рада; она мне призналась, что предпочла бы, чтобы ее дочь осталась дома и занялась поисками подходящего мужа. Ей уже тридцать пять, и тянуть дальше уже немыслимо. Иначе она вообще никогда не выйдет замуж.

— Вы холостяк?

— Женат, у меня пятеро детей, — ответил я.

Это была ошибка. Любезный тон женщины тут же сменился на раздраженный.

— Зачем вы ее разыскиваете?

— Чтобы пригласить на товарищеский ужин, который организует доктор Конде. Вы не знаете, ей кто-нибудь звонил с факультета?

— Один мужчина. Хотел срочно с ней встретиться. Он не оставил ни имени, ни телефона. Я ему объяснила, что Ирина вернется не раньше следующего года. Хотите, чтобы я ей что-нибудь передала? Она звонит по пятницам.

Я назвался вымышленным именем и пообещал позвонить еще раз. Во всяком случае, Ирина Стерне, еще одна свидетельница, которая могла обвинить Конде в фальсификации книг Брокки, была жива и здорова. И вряд ли ей что-то грозило в ближайшее время.

Я встретился с доктором Конде лишь через два дня. Он влетел на кафедру, как вихрь, и, даже не поздоровавшись, буквально с порога открыл свой портфель, достал экземпляр «Замен» и с презрением швырнул книгу мне на стол.

— Вы — предатель, но все равно я хочу, чтобы вы получили один экземпляр. Пусть это будет платой за вашу неблагодарность.

Я бросил взгляд на книжку — результат моей двухнедельной работы за подписью Конде.

— Во всяком случае, эта книга реально существует.

— Что вы хотите сказать?

— Две другие, «Крик» и «Ловушка», никогда не существовали.

— Значит, вот так? А что вы-то об этом знаете?

— Я знаю, что Сельва Гранадос знала. — Я твердо решил не дать ему уйти от темы. — Она знала, что этих книг никогда не существовало, потому что у нее было что-то такое, чего не было у вас… она знала Брокку лично.

Конде издал смешок.

— Вам она тоже рассказывала эту историю? Незабываемая ночь любви, шампанское, прогулка под луной… Сельва Гранадос была моей студенткой. Я не испытывал к ней никакой симпатии, потому что она болтала больше всех в аудитории и каждые пять минут прерывала меня каким-нибудь глупым вопросом. Когда я начал работать над книгами Брокки, лет пятнадцать назад, я решил включить их в программу. В соответствии с имевшимися на то время данными я сделал набросок его биографии и его портрета. Это была единственная лекция, на которой Гранадос молчала. После лекции она подошла ко мне и сказала, что знает того человека, о котором я говорил. По крайней мере описание полностью совпадает. Она знала его очень давно, была в него влюблена, и она провела с ним всего одну ночь.

— А почему это не может быть правдой?

— Потому что я объединил реальные факты его биографии с вымышленными, которые выдумал из головы — чтобы никто другой не мог пойти по следам Брокки. Гранадос уцепилась за эти вымышленные сведения о Брокке и начала буквально меня преследовать: она хотела работать вместе со мной над наследием писателя. Но я же не сумасшедший, чтобы взять на себя такой грех; кроме того, я считаю, что академическая работа требует сосредоточенности и одиночества. Когда я ей отказал, она поклялась мне отомстить. Конец истории вы знаете.

Я пожалел, что Конде рассказал мне правду: мне больше нравилась история о романе Гранадос с Броккой.

— Я уволен? — спросил я, полностью отдавая себе отчет, что наши с ним отношения переживали не лучшие времена.

— Я вас оставлю еще на какое-то время. Мне нужно будет объяснить вашей матери причины вашего увольнения. Нужно найти причину, даже если она не спросит, почему я не сделал этого раньше. Вашу маму больше всего интересует справедливость.

— Профессор Эстела Коралес де Миро прощает многое своим друзьям, но я не уверен, что в этот перечень входит убийство. Вы единственный враг, который был у Гранадос.

— Единственный? Она враждовала со студентами, со своими коллегами, с начальством. Последние лет пять ее главной заботой было разоблачение заговорщиков. Бывший декан отвел целый ящик своего стола под письма, которые ему писала Гранадос; когда к нему приходили друзья, он их показывал, чтобы развлечь гостей. Есть человек двадцать по меньшей мере, у которых была причина ее убить. И преследовать их бесполезно, потому что доказано, что Гранадос совершила единственный в своей жизни разумный поступок: покончила с собой.