Философ Горы - [13]

57.

- Мы выросли из церкви закона, но не потому, что исполнили все ей предписанное. Запросы человека, благодаря культуре, стали иными. Нашу религиозную жажду старая церковь уже утолить не в состоянии. Мы неудержимо переходим к высшей мистической церкви, где правит творческая свобода, а не законное насилие, где грех единственно и может быть окончательно побежден. Приходит такое время, настает такая эпоха, что иначе нельзя. Человечество задохнется в тесных старых стенах, если не найдет выход накопившемуся потенциалу.

- Грех полностью устраняется поверх закона, но не вне закона. При неисполненных же его нормах жажда чего-то кроме не есть духовная жажда. Факт, якобы, духовной неудовлетворенности страстного человека церковью говорит лишь об его заблуждении, а не об устарении церкви. Церковь - не торговая лавка, она любые потребности людей не обслуживает. Ее дело подавлять страсти, которые, кстати, большинство желаний и обуславливают. Переход к высшей церкви происходит только по завершении низшей, и культурность здесь не при чем. Существование обоих церквей ни с какими историческими эпохами не связано. Обе они есть всегда. Кроме того, все человечество целиком к ним вообще не соизмеряется. Религиозный путь индивидуален. Человечество - это понятие, а не реальный субъект действия. Оно все в лоне первоначальной церкви не было и в высшую полностью не перейдет. Этот переход - итог личного развития каждого, вне зависимости от времени и эпохи.

58.

- Старцы учили молиться и умерщвлять плоть, но мы давно вышли из культурного детства, и для нас это уже не то, что может утолить духовную жажду. Истина на столь примитивном уровне человечеством изжита. У древних святых нет ничего для нас. Научить творчеству они не в силах.

- Духовный возраст никак не связан с культурой. Это степень чистоты сознания. Если люди придумали новые формы ее достижения, флаг им в руки. Но качество результатов всех усилий всегда будет меряться единым критерием - свободой от привязанности к миру. Поэтому молитву и умерщвление плоти надо понимать как творчество, иначе - творчество ниже.

59.

- Человечество сегодня уже не то, что прежде. Культура открыла ему новые горизонты, устранила младенческую узость кругозора. Настала пора духовной зрелости, но не в смысле безгрешности. Совершенство не достигнуто. Да и важно ли оно? Все хорошее и плохое в человеке повзрослело. Старые формы религиозной жизни его уже не устраивают. Поэтому он вступает в высшие духовные сферы.

- Способность к тонко-мистической духовной деятельности определяется не культурной зрелостью, а именно степенью безгрешности. Грех - тот элемент, который вызывает потребность в низших формах религиозного воспитания. На этой стадии отказ от них чреват потерей чистоты сознания. Историческая детскость или взрослость духовную жизнь не характеризует. В разговоре о зрелости принципиально важно: зрелость в чем. Если в добродетели, то это соответствует высокой духовности, в пороке - низкой, тогда как незрелости в том и другом близки и в одном человеке сочетаться могут, зрелости - нет, иначе добродетель - фиктивная. Лучше быть некультурным, но незрелым в пороке. Культура по смыслу своему - инструмент. Ее можно обратить как в духовном, так и антидуховном направлении. На службе у порока она ведет к потере человеческого облика. И чем она в этом случае мощнее, тем более дьявольское ее воздействие. Претензия грешного на высшую духовную жизнь смешна, как стремление ребенка уйти от воспитания и во всем подражать взрослым. Частично оправдано это может быть лишь историческими религиозными извращениями. Ребенку правомерно желать свободы только от дурных родителей. Истинное духовное совершеннолетие - в безгрешности. Культура полезна для ее достижения, но сама по себе, отдельно взятая, она - не духовная категория. При загрязненной страстями душе попытка имитировать тонкую деятельность - всегда профанация, карикатура на нее. Серьезность же и последовательность таких устремлений оборачивается грязным корыстным чародейством.

60.

- Не совершенная культура, а новое цельное бытие является целью творчества. И нет ничего благородней, чем ради этого поступиться совершенством личным.

- Если творимое не оказывается совершенней имеющегося, творение лишено смысла. Согласен?

- Согласен.

- Отвергнув совершенство личное, ты оставил единственной возможной целью совершенство мира. Но ведь оно и выражается в культуре.

- Правильно. Однако совершенство культуры фрагментарно. Истинный творец не может с этим смириться. Окончательность творческой задачи предполагает сделать совершенными все явления мира.

- Хорошо. Тогда давай разберемся, что вообще представляет собой процесс воздействия человека на мир. Фактически, это приведение его в соответствие со своим внутренним обликом. Вносимое в мир человек должен сначала утвердить в себе. Может ли внутренне злой осуществить вовне добро, или развратный - целомудрие?

- Нет. Но известно, что слишком чистые склонны к самосозерцанию больше, чем к действию. Святые - не творцы.

- Несомненно. И следовательно, прекращение творения не может быть недостатком, иначе оно было бы несовместимо с совершенством. Значит снижение мирской активности - закономерное следствие очищения духовного облика. В первом нет самостоятельного смысла, оно - лишь средство второго. Итак, выводы: поставив целью внешнее совершенство, мы приходим к необходимости внутреннего; становясь же совершенней, мы изменяем свое отношение к мирской деятельности с основного на вспомогательное.