Фильм, книга, футболка - [88]

плюс всякие разные люди кино, которые оживленно обсуждают необычайно важные творческие вопросы в гримерной этой самой звезды — и жена блестящего креативного руководителя с отекшими ногами, она же посыльный, стоит у двери с потрепанным коричневым конвертом. Прощай, достоинство.

Тодди, должно быть, почувствовала мою неуверенность — она словно призрак возникла у меня за плечом и постучала в дверь.

Никто не ответил.

— Я подожду, пока он закончит, — снова сказала я.

— Не глупи, — усмехнулась она и толчком распахнула дверь.

Тодди Глак: Я глазам своим не поверила. Я-то думала, что он просто утешает ее, слезки там смахивает и все такое. Я всего лишь хотела смутить его. Я настолько не была готова увидеть то, что предстало моим глазам, что мне будто нож в сердце вонзили.

Кэрри Фуллер: Грег стоял ко мне спиной, штаны были спущены до лодыжек. Ребекка в своем фетишистском платье стояла перед ним на коленях, пряча лицо в его промежности. Возможно, Тодди была вовсе не такой бесчувственной, какой я ее всегда считала — она грохнулась в обморок. Звук ее падения нарушил сосредоточенность Грега, и он оглянулся. С его лица разом сползли все краски, и он начал хватать ртом воздух, как рыба — то ли в поисках слов, то ли пытаясь вдохнуть, то ли и то, и другое. А вот Ребекка держала концентрацию как настоящий профи — ее голова продолжала ритмично двигаться. Я развернулась и пустилась бежать. Проломилась сквозь пожарный выход и оказалась на парковке.

Как у меня не начались преждевременные роды прямо там и тогда, останется предметом медицинских дебатов на все будущие годы.

ДВАДЦАТЬ ОДИН: рогалик с кремом, билл клинтон, мясницкий нож

Повар Норман: Ребекка подошла к моему фургону, но ничего не сказала. Молча взяла себе кофе и пирожное. Потом села за столик и принялась читать пачку бумаг, которые принесла с собой. А ведь звезды никогда не бывают в одиночестве. Для звезды одиночество означает присутствие агента, адвоката, массажиста и иногда еще адвоката массажиста за компанию.

— Ты посмотри только на ее макияж, — сказала Уэнди. — С ней что-то случилось, Норм. Готова спорить, ее чем-то обидел этот Джо Шайрер. Может, мне поговорить с ней?

— Оставь ее в покое, — ответил я. Уж я-то знаю, когда дамочку надо оставить наедине с ее мыслями и кремовым рогаликом.

Минут через десять появилась женщина — очень симпатичная для своих тридцати с небольшим, с весьма приличным пузом. Она засекла Ребекку и застыла на месте. Взгляд у нее был какой-то сумасшедший. Вот те раз, подумал я, психотичка — не важно, за автографом она приперлась или чтобы увезти Ребекку домой и там закопать в подвале. Говорить тут было не о чем, так что я просто потянулся за мясницким ножом — уж лучше так, чем вляпаться в заваруху вроде той, когда грохнули Джона Леннона.

Кэрри Фуллер: Я вообще не могла понять, кого я вижу. То же самое платье, та же легендарная прическа, вот только роту нее был набит кремом, а не гениталиями Грега. Что-то одно из двух было бредовой галлюцинацией — либо то, что я видела в гримерной, либо то, на что смотрела сейчас. У меня закружилась голова, перед глазами все поплыло, и я начала оседать, как Тодди в коридоре. Ребекка Ричардс мгновенно оказалась рядом со мной, и я сползла ей на руки.

— Норман, воды! Быстрее! — услышала я ее крик.

Грег Фуллер: Что я могу сказать? Виновен по всем пунктам. Я подонок, ваша честь.

Вот как все произошло.

Я привел Ребекку в ее гримерную, усадил и отыскал бумажные носовые платки. Она вся содрогалась от рыданий, и тут я сообразил, что дело-то, пожалуй, не только в дешевых нападках Джо — сказать, что неделя у нее выдалась тяжелая, значит, сильно преуменьшить. И вот тут мне стало ее жаль. У меня не было никаких похотливых мыслей. Правда не было.

Я встал рядом с ней на колени и положил руки ей на плечи. Кажется, я сказал что-то вроде «Ну, ну…» или «Давай выплачься хорошенько», или еще какую-то пошлость в этом духе. Тем не менее это возымело эффект — она прижалась ко мне и продолжала реветь у меня на плече.

Должен признаться: когда ее груди вжались в меня, те самые мысли у меня промелькнули.

В конце концов рыдания утихли, и она сказала, шмыгая носом:

— Ты такой добрый. Спасибо тебе.

От ее прически ничего не осталось, а макияж был — просто картина Джексона Поллока, и все-таки она оставалась прекрасной. Вот и все, больше я ничего не могу сообщить в свое оправдание милорд.

Я потянулся к ней, но она оттолкнула меня с такой силой, что я шмякнулся на задницу.

— Какого черта ты делаешь? — огрызнулась она.

Я-то думал, что это было очевидно. Я пытался ее поцеловать.

— Господи, — сказала она, — поверить не могу, что ты пробовал ко мне лезть.

Я тоже, подумал я, глядя, как она выходит из гримерной.

Ясмин Фиш: Мы ждали возвращения Грега с Ребеккой.

— Скучновато что-то, да? — заметила Соня.

— Ну пойди с Кевином поболтай, — посоветовала я. — Ты вроде не так давно с ним вполне поладила.

— Нет уж, он, может, и хороший двигатель карьеры, но с ним — это все равно что трубки продувать. Пожалуй, я лучше Грегу пробный выезд устрою. Где он?

— Пошел за Ребеккой.

— Посмотрим, может, я помочь чем смогу. Я откроюсь ему с чувственной стороны, а ее заключу в объятия. Мы с ней будем как две близняшки-лесбиянки в латексе. Если у него от этого не встанет, значит, он давно уже покойник.