Филин - [6]

Вдруг будильник оглушительно зазвенел. Испуганный Герман Богатырев разжал пальцы. Будильник мгновение провисел в воздухе, затем грохнулся на пол, развалился на три куска. При этом он продолжал звенеть.

Серебров зашелся от хохота, а Герман смотрел на испорченную вещь, уже прикидывая в уме, как при помощи аптечных резинок и скотча можно собрать обломки в одно целое.

Серебров легко вскочил с дивана и опустил подошву ботинка на останки часов. Звон стих, его заменили скрежет металла и хруст стекла.

– Теперь – все. Бери метлу и совок.

– Да, теперь уж точно – все. Восстановлению не подлежит, – упавшим голосом, словно потерял лучшего друга, отозвался Герман.

Он с грустью, по-женски ловко смел останки будильника на совок и торжественно, как гробик с любимой птичкой, понес в мусорное ведро. Когда вернулся в гостиную, то застал Сереброва со стаканом виски в руке. Ботинки, отделившись от хозяина, стояли возле дивана.

– Ты договорился? – делая глоток, спросил Серебров. – Может, выпьешь немного?

– Я с утра не пью. Понимаешь, если с утра выпью, у меня желудок начинает работать плохо, кислоту вырабатывает в неограниченных количествах, и кислотность ничем невозможно снять. Я бы тебе, Сергей, не советовал пить с утра виски.

– Во-первых, Герман, для кого еще утро, а для меня – день, во-вторых, меня от спиртного не пучит.

Я делаю лишь то, что мне нравится, и плевать, полезно это или вредно, хорошо или плохо, нравственно или безобразно. Ты договорился? – повторно прозвучал вопрос.

– Да, конечно, – Герман опять уперся ладонями в невидимое стекло.

– Как она восприняла известие?

Герман скроил страдальческое выражение на круглом лице, всплеснул руками:

– Как тебе, Сергей, не стыдно? Как тебя совесть не мучит? Я бы за такой женщиной на край земли в товарном вагоне поехал!

– Ты договоришься, Герман, – закидывая ногу за ногу, промолвил Сергей, – что действительно отправишься в товарном вагоне на дикий север, туда, где куропатки в снегу купаются, только на окнах вагона будут решетки, а в коридоре твой покой будут оберегать конвоиры.

– Упаси, Боже! – лицо Германа Богатырева сделалось страдальческим, и показалось, слезы вот-вот брызнут из его чересчур выпуклых глаз. Но слезы не брызнули, выражение лица мгновенно изменилось.

На губах, пухлых и влажных, появилась сладкая улыбка. – Какая женщина! От одного ее голоса можно…

– Что?

– Можно кончить, – грубовато и простодушно сказал Герман.

– Вот и занимайся с ней сексом по телефону. Номер у тебя есть. Думаю, тебе, как моему ближайшему другу, она не откажет.

– Да уж, тяжелую миссию ты возложил на мои хрупкие плечи, очень тяжелую.

– Надеюсь, ты не согнешься? – отшутился Сергей Серебров, делая еще один маленький глоток виски и закуривая сигарету, извлеченную из узкого серебряного портсигара. Затем он защелкнул портсигар и опять взглянул на часы. – Мне кажется, ты слишком увлекся, дорогой друг, и тебе пора собираться.

По скончавшемуся от старости будильнику ты тоскуешь больше, чем я по любимой женщине.

– Да-да, я сейчас, через десять минут буду в форме.

И действительно, через десять минут Богатырев возник на пороге спальни. На нем был строгий черный костюм, темно-серая рубашка и черный шелковый галстук.

– Да, вид у тебя, как у коммивояжера похоронной конторы…

– Ну а чего ты хотел, случай такой, – отреагировал на реплику Сереброва Герман, – сам понимаешь, появлюсь в легкомысленном прикиде – мне она не поверит. Да и по таким случаям, ты же знаешь, шелковую рубашку с коротким рукавом и с ярко-зелеными пальмами на желтом фоне никто не надевает.

– Почему? – улыбнулся Сергей. – В шортах и кроссовках ты тоже выглядишь убедительно.

– Пошел к черту! – пробурчал Герман, любуясь своим отражением в зеркале стенного шкафа. – Вот только ботинки начищу и вперед.

– Меня уже ничто не испортит. Не откажу себе в удовольствии понаблюдать издалека.

Стакан с недопитым виски остался на столе, в пепельницу легла недокуренная сигарета. Она медленно тлела, голубоватая струйка дыма замысловато, как женский локон, вилась над ней.

Мужчины покинули квартиру одновременно.

Сергей сел в джип «Тойоту» серого цвета, а Герман Богатырев – в черную «Волгу», сверкающую вымытым кузовом, бамперами и никелированными колпаками.

– Я тебе позвоню, – захлопывая дверцу, бросил Серебров, а затем повернул ключ в замке зажигания.

Два автомобиля друг за другом выехали со двора, на перекрестке они разъехались, направившись в противоположные стороны.

* * *

Через сорок пять минут Герман Богатырев остановил машину у бетонного забора напротив железных ворот, над которыми красовалась витиеватая надпись:

«Памятники. Надгробия. Кресты – быстро и качественно». Он вышел из машины с портфелем, таким же черным и блестящим, как «Волга», деловитым шагом направился во двор мастерских. Там он свернул к одноэтажному, похожему на барак длинному зданию с решетками на окнах.

Герман Богатырев по доскам, которые вибрировали под его тяжеловатым и тучным телом, пробрался к двери мастерской. Старик, сидевший за поломанным столом, заморгал, увидев Германа, а затем приветливо закивал. Германа Богатырева он запомнил.