Фихте - [34]

Личность, поскольку она действует, всегда предполагает свое собственное дальнейшее существование; цель ее нынешнего действия всегда лежит в будущем; и она является причиной в чувственном мире лишь в такой мере, в какой она ведет от нынешнего момента к будущему. Свобода и дальнейшее существование существенно связаны, и, кто гарантирует первое, тот необходимо гарантирует и второе. В нынешней деятельности содержится будущее.

Природа определила людей (мы имеем здесь дело только с ними) для свободы, т. е. для деятельности. Природа достигает всех своих целей, следовательно, она и эту цель надежно обеспечила и, по всей видимости, действительно ее достигнет. Какую же систему она могла представить, чтобы побудить людей к деятельности?

Предположим, что каждый человек имеет желания на будущее, тогда природа наверняка достигла бы своей цели, сделав так, чтобы возможность будущего вообще была обусловлена для этого существа его нынешней деятельностью. И наоборот, в желании будущего тогда содержалась бы необходимость нынешней деятельности. Будущее было бы обусловлено нынешней деятельностью; в нынешней деятельности с необходимостью охватывалось бы будущее.

Но так как могли бы быть даже люди, не имеющие никаких пожеланий на будущее, то и жажда дальнейшего существования обоснована не чем иным, как нынешней деятельностью, которая сама же опять обусловлена пожеланием будущего; поскольку, следовательно, система природы оказалась порочным кругом, она должна объединить то и другое в чем-то третьем, нынешнем; таковым и является страдание (Schmerz). Если дальнейшее существование в опасности, то со страданием в настоящем связаны и нынешняя деятельность, и желание, и возможность дальнейшего существования. Это страдание— голод и жажда; и оказывается, что только потребность питания является первичной движущей силой, а ее удовлетворение— последней конечной целью государства и всей человеческой жизни и деятельности; само собой понятно, что, до тех пор пока человек остается исключительно под руководством природы и не возвышается благодаря свободе до более высокого существования, только эта потребность и составляет высший синтез, объединяющий все противоречия. Таким образом, высшая и всеобщая цель всякой свободной деятельности — возможность жить. Эту цель имеет каждый; и, поскольку свобода вообще гарантируется, гарантируется и эта цель. Без ее достижения была бы совершенно невозможна свобода, как и дальнейшее существование личности.

III. Итак, мы получаем более точное определение признанного в договоре о собственности за каждым отдельным [лицом] права пользования свободой. Возможность жить есть абсолютная неотчуждаемая собственность всех людей. Мы видели, что ему, [лицу], придана определенная сфера объектов исключительно для определенного употребления. Но конечная цель этого употребления— возможность жить. Достижение этой цели гарантируется — это и есть дух договора о собственности. Принципом всякого разумного государственного устройства является: каждый должен иметь возможность жить своим трудом.

Все отдельные [лица] заключили этот договор со всеми отдельными [лицами]. Следовательно, все обещали всем, что их труд действительно должен быть средством для достижения этой цели; и государство должно для этого предпринять соответствующие меры. (У народа голых право заниматься портняжным ремеслом не было бы правом; или же если оно должно стать правом, то этот народ должен перестать ходить голым. То, что мы предоставляем тебе право заниматься такой работой, означает, что мы обязуемся купить ее у тебя.)

Далее. Всякое право собственности основывается на договоре всех со всеми, который гласит так: мы все владеем этим при условии, что [тебе] оставляем твое. Если кто-то не может жить своим трудом, то ему не предоставлено того, что принадлежит только ему; следовательно, договор полностью ликвидируется в отношении его, и начиная с этого момента он уже юридически не обязан признавать собственность какого-либо человека. А чтобы из-за него не наступила эта непрочность собственности, все должны, исходя из закона и вследствие гражданского договора, отдать своего столько, чтобы он мог жить. С того момента, когда кто-либо испытывает нужду, никому уже больше не принадлежит та часть его собственности, которая требуется в качестве взноса, чтобы избавить другого от нужды, а эта часть по праву принадлежит нуждающемуся. В гражданском договоре с самого начала должны быть предусмотрены определенные меры для такого распределения (Repartition); и этот взнос в той же степени условие всего гражданского права, как и участие в органе, защищающем [собственность], ибо такая поддержка нуждающегося сама является частью необходимой защиты. Каждый как гражданин владеет своей собственностью лишь настолько и при условии, что все граждане государства могут жить на свои [средства]; если же они не могут [на них] жить, то она как собственность гражданина исчезает и становится собственностью всех, разумеется всегда после решения государственной власти. Исполнительная власть столь же отвечает за это, как и за все другие отрасли государственного управления, а бедняк — разумеется, тот, кто заключил гражданский договор, — имеет абсолютное принудительное право на поддержку.