Фиасоль всегда в пути - [8]

– А что это за девочка? – спросила мама.

– Одна моя знакомая, – важно ответила Фиасоль.

– Никогда не слышала о такой, – сказала мама.

– Но ты знаешь не всех моих знакомых, – сказала Фиасоль, сморщив носик.

– Я горжусь тем, что знаю таких людей, как Ингольвюр Гойкюр, который умеет копить, – сказала мама, встала и налила кофе. – Копить для себя хорошо, но собирать деньги для других ещё лучше, – добавила она. – Например, очень хорошо принимать участие в благотворительных базарах в пользу детей дальних стран, которые живут в тяжёлых условиях, в бедности, болезнях и при военных конфликтах.

На следующий день Фиасоль решила собирать пожертвования в пользу детей Афганистана.

Темнело. Дождь хлестал по окнам дома на улице Грайналюнд. Мама готовила обед и собиралась попросить Пиппу поискать Фиасоль, когда в дверь позвонили. На лестнице стояла мокрая Фиасоль в тонком свитере, держа в руках большую картонную коробку и четыре битком набитых пакета.

– Мне это дали близкие и далёкие соседи, – гордо сказала она и рукавом стряхнула с себя воду.

– Это называется ближние соседи, осёл ты этакий, а если далёкие, то они вообще не соседи, – сказала Пиппа и покачала головой.

– Милая девочка, где ты была и чем это ты занимаешься? Почему ты пошла на улицу, так плохо одетая, и ради бога, объясни, почему насквозь промокла? – простонала мама.

– Мама, не надо сразу так много вопросов. И как ещё называть соседей, которые живут далеко от тебя, Пиппа? Конечно, их называют далёкими. Я собирала вещи для благотворительного базара и получила очень много всего, – сказала она и втащила в прихожую коробку и пакеты.

– И где ты всё это будешь хранить? – пробурчала мама и заглянула в коробку и пакеты.

Там лежали старые детские книжки, пачки печенья, бесчисленное множество статуэток, веера, бульонные кубики, кукла без волос, свечки, рамки от фотографий, тюбики с кремом от загара, старые вафельницы, детская обувь и многое другое.

– Это полежит пока у меня, – сказала Фиасоль, снимая мокрую одежду.

– Потому что у тебя слишком мало хлама в комнате? – с сомнением в голосе спросила Пиппа.

– От этого твоя комната чище не станет, Фиасоль, – с досадой сказала мама.

В последующие дни Фиасоль заполнила свою комнату старыми вещами из чуланов жителей всего района. Комната стала похожа на склад большого магазина, и для самой Фиасоль места почти не осталось. Она с трудом могла пробраться к своей постели.

– Мама, одна женщина предложила мне кресло, – сказала Фиасоль, выставляя коробки в коридор.

– Нет, вот этого не будет, – рассердившись, сказала мама. – Хватит, Фиасоль. Мы не будем забивать наш дом тем, что хотят выбросить жители нашего района.

– Оно у меня недолго постоит. Я в мгновение ока продам это всё на торговой площади в Грасабайре, – сказала Фиасоль и опять втащила коробки в свою комнату.

Но продать всё в мгновение ока не получалось. Целыми днями Фиасоль сидела в старом кресле перед продовольственным магазином на торговой площади Грасабайра, пытаясь продавать вещи. Иногда с ней был Ингольвюр Гойкюр, иногда Бабушкина Хеба, иногда сестра Пиппа. Кое-что иногда продавалось, но большинство людей надменно проходили мимо, не обращая внимания на Фиасоль, хотя рядом с ней был большой плакат с надписью: «Поможем детям Афганистана».

Мужчина, который куда-то спешил, бросил ей на коврик несколько крон.

– Вы деньги уронили, – крикнула Фиасоль и побежала за ним, прихватив деньги.

– Да нет же, я хочу принять участие в сборе средств, – удивлённо сказал мужчина.

– Тогда надо это сказать и передать нам деньги, – сказала Фиасоль. – Не очень красиво кидаться деньгами в людей.

– Извини, пожалуйста, – сказал мужчина и улыбнулся. – Можно я возьму деньги и снова отдам их тебе?

– Можно, но лучше что-нибудь купить, – сказала Фиасоль и чинно приняла деньги.

– Нет, – сказал мужчина, – у меня дома полно хлама.

Иногда Фиасоль вставала у дверей продовольственного магазина, пробуя уговорить людей купить что-нибудь у неё.

– Хотите помочь детям Афганистана? – спросила она у высокого мужчины, входившего в магазин.

– У меня при себе нет денег, – заикаясь, ответил он и вцепился в тележку для покупок.

– Но ведь вы идёте в магазин, значит, они у вас есть, – сказала упрямая Фиасоль и пошла следом.

– Нет, я расплачиваюсь банковской картой, – смущённо сказал мужчина и убежал к холодильным стеллажам с молочными продуктами.

– У всех теперь эти банковские карточки, мама, – сказала расстроенная Фиасоль, вернувшись домой со своим имуществом в очередной раз. – А я не принимаю карточки. Я участвую в благотворительном базаре уже целую неделю и набрала только тысячу пятьсот крон. Может быть, мне стоит завести аппарат для считывания банковских карт?

– Нет, Фиасоль, ты должна быть довольна, что есть полторы тысячи крон, – сказала мама. – Мы отвезём деньги в контору Красного Креста, а вещи – на свалку.

– Нет, я думаю, что смогу продать и больше. Надо только найти правильный ход, – сказала Фиасоль. – Мне нужно найти людей, которым доставляет радость тратить деньги.

Она надолго задумалась, а потом просияла как солнышко.

– Мама, мы ведь знаем многих людей, которым доставляет радость тратить деньги.