Фиалковый маршрут - [6]

При помощи пульта управления были убраны внутрь наружные кислородные баллоны космического корабля, солнечные батареи, спектральные преобразователи энергии и электромагнитный усилитель. Приведены в готовность приборы трансформации спасательных надувных плотов и бортовой плавательной круговой подушки. Закреплён в полураскрытом состоянии зонтичный навес на случай непогоды в районе приземления. Поближе к первой секции подвезена на колёсиках огромная аварийная капсула парашютно-экстренного катапультирования.

Под экстренный случай, когда разрешалось использовать капсулу, подпадала так называемая «сухая посадка». Но вряд ли астронавтам придётся падать на сушу. Ведь куда ни глянь — 70 % земного шара занимает водная гладь, так что трудно будет промахнуться мимо какого-либо океана. К тому же Дифтодроуту и Эртериатису не раз приходилось приводняться в Атлантике, поэтому координаты успеха им известны.

Тем не менее подготовка к встрече с землёй шла согласно правилам. Дисциплина — прежде всего. Стоит лишь раз пустить всё на самотёк, как безалаберность войдёт в привычку, став предвестником неудач. А вот когда каждый шаг выверен, тогда успех гарантирован, ибо вычислен. Сейчас готовность всех систем была удовлетворительной.

В десятый раз перепроверив сохранность перчаток, астронавты перешли в супермягкую нишу катапульты, пристегнулись к обволакивающим креслам, спрятали ноги в упругие теплоступы, защитили шеи пружинными подголовниками и нажали на бортовом компьютере кнопку «Снижение скорости». Это была очень важная кнопка. Она обеспечивала плавное торможение, жизненно важное для внутренних органов человека. Резкие толчки опасны для здоровья, так как при большой скорости во время внезапной остановки внутренние органы человека продолжают по инерции двигаться вперёд. Вот почему в ракете Дифтодроута и Эртериатиса кресла, к которым пристегнулись космонавты, имели штырь, выдвигавший сиденья на 4 метра вперёд в момент резкого торможения. Таким образом сила инерции гасилась и спасала людей от травм.

Конечно, для того чтобы иметь в запасе 4 инерционных метра, сама ракета должна быть фантастических размеров. Да, межгалактические корабли представляли из себя необъятные дворцы, зачастую похожие на города. А что касается данного звездолёта, то он был средних размеров: так, туда-сюда и ещё чуть-чуть, но когда нависал над сушей, солнечный свет собою застилал, этого не отнять.

Сброс скорости вызвал вибрацию звездолёта. У Эртериатиса из-за этого засвербило в переносице. Он посмотрел на Дифтодроута. Было видно через стекло шлема, что тот зажмурился: наверное, у него стало ломить висок. Эх, всё в космосе хорошо, да вот только изменение скорости всегда переносилось тяжело. Но самое страшное ждало впереди — там, где кораблю предстояло начать вход в верхние слои земной атмосферы. Чтобы звездолёту не сгореть, надо было сбавить его скорость до самого нижнего предела.

300 тыс. км над Землёй. Этого еле-еле хватило для того, чтобы со скоростью 8 км/сек аппарат, искря и потрескивая, вонзился в атмосферу Земли.

В иллюминаторе соседнего отсека, который был виден через смотровое окошко капсулы, небо из чёрного стало голубым. Это земная атмосфера приняла корабль в свои объятия. Радость омрачало неизбежное следствие столь приятного события: обшивка ракеты загорелась, её оплавленные кусочки отслаивались от бортов обугленными лохмотьями.

Не позволяли ракете превратиться в пылающий факел только плавящиеся в огне пластины золота, которыми ракета была облицована снаружи. Чешуйки облицовки стекали вниз и гасили своими наплывами огонь, ползавший по обшивке звездолёта невысокими язычками.

Трение о воздух было колоссальным, потому что корабль летел слишком быстро. Дифтодроут нажимал на кнопку снижения скорости, но организм протестовал против торможения. А расстояние до земли сокращалось, и надо было успеть погасить скорость вовремя, чтобы не врезаться в земной шар подобно охваченному пламенем камню.

Эртериатис, не отпуская, держал на втором пульте рубильник катапульты. Руки астронавтов, защищённые толстыми перчатками скафандров, чувствовали тепло металлических кнопок компьютеров. Это означало, что всё внутри ракеты раскалилось и превратилось в обжигающее пекло.

Внешний огонь, ползавший по обшивке ракеты и щекотавший снаружи её иллюминаторы, разогрел оболочку до такой степени, что жар завладел даже внутренними помещениями. Внутри была настоящая печка. Но пока ещё можно было потерпеть и не включать систему охлаждения, чтобы поберечь силы прибора, производящего спасительный холод. Имелась возможность повременить. Просто ещё и ещё снижать скорость. Ещё… Ещё… Ещё…

Получилось! Скорость сброшена полностью. Однако этого мало. Теперь нужно начать сопротивляться самому падению. С этой целью пришлось включить функцию «Переход к вращательному вертикальному взлёту». С помощью этого ухищрения удаётся добиться неспешного парения аппарата в воздухе вместо его безвольного падения. Странные ощущения испытывает организм в это время: одновременно с падением неведомая сила поднимает вверх. Похоже на рывки карусели. Вот на таких «качельках» ракета больше не сопротивляется воздушным слоям, а пытается удержаться на них, чтобы не рухнуть вниз. Кружась почти на одном месте, космолёт еле заметно начинает снижаться и остывать. Астронавты сидят, не шелохнувшись. От вращательных зигзагов ракеты устаёт голова. Не оторвать бы взгляда от бортового термометра. Когда столбик ртути на нём упадёт до отметки в 40 градусов, можно будет остановить вращение корабля и предоставить возможность ракете снижаться на крыльях, которые незамедлительно автоматически раскроются по бокам звездолёта, как только приборы покажут, что аппарат приступил к свободному падению на высоте 10 км.