Фейбл - [67]

Однако каждый мускул в теле Сейнта напрягся, и его рука сжала чашку так сильно, что казалось, она может лопнуть прямо между его пальцами. Глаза Сейнта встретились с моими, когда женщина поставила второй чайник чая между нами, переставляя посуду на столе так, чтобы все уместить.

– Молока? – спросила она.

– Да, пожалуйста.

– А как насчет сахара, моя дорогая?

– С удовольствием, – я посмотрела на Сейнта. – Я уже много лет не ела сахара.

Он поставил свою чашку на стол, не рассчитав силы, и чай расплескался. Я спокойно налила себе чаю. Женщина вернулась с блюдечком молока и несколькими кубиками сахара, разложенными на льняной салфетке. Сейнт не проронил ни слова, пока я помешивала чай.

– Не пострадал ли какой-нибудь из твоих кораблей во время шторма несколько дней назад?

– У всех корабли пострадали в последний шторм, – пробормотал он.

– И у Золы тоже?

Сейнт уронил пергамент.

– Что тебе известно о Золе?

– Ничего особенного, кроме того, что у него какие-то разногласия с одной из самых важных фигур в торговле драгоценными камнями, – я наблюдала за выражением лица Сейнта. – И еще с «Мэриголд». Слышала, у них порезали паруса.

– Чем меньше ты знаешь о его делах, тем лучше.

Я взяла чайник с его стороны стола и налила ему чаю.

– У тебя тоже с ним разногласия?

– У твоей матери были, – сказал он, и мои руки замерли на заварнике. – Так что да. У меня с ним разногласия.

– Он знал ее? – я постаралась не произносить ее имени. Последнее, что мне было нужно, – это разозлить Сейнта.

– Она была ныряльщицей у него, прежде чем я взял ее в свою команду.

Я уставилась на него, потрясенная такой откровенностью. Сейнт всегда говорил загадками, но он давал мне кусочки информации, о которой я даже не просила. Вполне логично, что Изольда работала в других командах, прежде чем примкнуть к Сейнту, однако она никогда не рассказывала мне о том, что происходило в ее жизни между отъездом из Бастиана и «Жаворонком».

– Какого рода разногласия?

Он наклонился ко мне через стол.

– Это не имеет значения.

Я стиснула зубы, сопротивляясь желанию схватить его за дорогое пальто и закричать.

Ты не создана для этого мира, Фейбл.

Он не думал, что я смогу о себе позаботиться. Он отдал мне «Жаворонка» и никогда не считал, что я смогу добиться чего-то в жизни самостоятельно.

Я наполнила легкие воздухом, который, казалось, всегда застывал вокруг него. Он всегда держал себя гордо и сурово. Я подавила боль, которая ныла у меня в груди, ведь я просто хотела, чтобы он потянулся через стол и взял меня за руку. Маленькая, сломленная часть меня хотела, чтобы его глаза оторвались от бумаг и посмотрели на меня. По-настоящему посмотрели на меня.

– Когда ты собираешься сказать мне, зачем пришла сюда?

Я сделала глоток чая, и сладкая горячая жидкость обожгла мне язык.

– Мне нужно немного монет.

– Сколько? – в его голосе не было ни малейшего интереса.

– Восемьсот медяков.

Названная сумма привлекла его внимание. Он откинулся на спинку стула, ухмыляясь.

– Ты хочешь, чтобы я дал тебе…

– Конечно, нет, – перебила я. – Это нарушило бы одно из твоих правил. За все нужно платить, – я повторила заученные слова, как делала это в детстве. – Я хочу тебе кое-что продать.

Теперь Сейнт был по-настоящему заинтригован.

– Продать.

– Именно.

– И зачем тебе восемьсот медяков?

– Ты сказал, чтобы я шла своим путем. Я так и делаю.

Он кивнул, соглашаясь.

– И что у тебя может быть такого, за что я должен заплатить так много денег?

Я сунула руку в карман куртки, прежде чем успела передумать, и вытащила морского дракона из кармана. Я положила кулон на стол между нами, и Сейнт не смог скрыть потрясения, которое испытал в этот момент. Он окаменел, и его глаза округлились, когда он посмотрел на подвеску.

– Где ты это взяла? – прохрипел он.

Я знала, что поступаю неправильно. Использовать маму против него было подло. И еще более подлым было то, что я пыталась продать самую дорогую для своей мамы вещь. Однако кулон призвал меня к себе, когда я стояла перед зеркалом в доме Сейнта. Изольда будто бы знала, что он мне понадобится. И этот момент наступил.

Сейнт осторожно поднял кулон, и морской дракон из раковины морского ушка закачался, свисая с его пальцев на цепочке.

– Именно за этим ты вернулся к «Жаворонку», – сказала я. – Ты вернулся за ее подвеской.

Он ничего не ответил. Отец заказал этот кулон для моей матери в Бастиане у ювелира, который делал единственные в своем роде украшения. Раковина морского ушка была редким, ни с чем не сравнимым материалом зеленого цвета, который можно найти только в водах Безымянного моря. Мама никогда не снимала эту подвеску.

– Ну, так что? – я посмотрела на Сейнта, чувствуя подступающие к глазам слезы.

Он сжал кулон в руке, прежде чем опустить его в нагрудный карман кителя, и прочистил горло.

– Восемьсот медяков. Идет.

Я протянула руку, и он взял ее, пожимая в знак согласия. Он не поднял взгляд, когда я встала, пытаясь мысленно смириться с тем, что я только что сделала. Я знала, что для него важно, и использовала это знание против него. Я была причиной, по которой ему и нужны были все эти правила.

Я отвернулась, прежде чем по лицу у меня скатилась хоть одна слеза.