Фейбл - [54]

Моя мать любила Сейнта такой любовью, которая могла бы воспламенить море.

Это была правда, из-за которой мне было трудно желать ему смерти. Однако после трех рюмок виски я подумала, что это будет возможно.

Я откинула голову назад, осушая рюмку, и зажмурилась, когда виски обжег мне горло. Он прошел весь путь до моего живота, заставив меня мгновенно почувствовать себя легче. Тепло разлилось по моим ногам, и я прислонилась к стойке.

Единственный человек, оставшийся в Узком проливе, к которому я могла пойти, был Клов. Но Клов был мертв, как и моя мать. От этой мысли мне стало невыносимо тяжело, и мои глаза наполнились еще бо́льшим количеством слез. За все то время, что я провела на Джевале, я никогда не чувствовала себя более одинокой, чем сейчас.

– Ныряльщица, – за моей спиной раздался низкий голос, и я схватила вторую рюмку, поворачиваясь на табурете.

Рядом с барной стойкой, прислонившись к деревянной балке, стоял Зола с улыбкой на лице. На нем не было фуражки, и его голову покрывали лишь длинные черные волосы, тронутые сединой.

– Так и думал, что это ты.

Я молча уставилась на него, прежде чем запрокинуть голову и осушить рюмку. Зола устремил свой пронзительный взгляд на мужчину рядом со мной, и тот немедленно встал, освободив место. Зола тут же сел на табурет и положил медяк на стойку.

– Что ты делаешь в таверне одна ночью в самом опасном городе Узкого пролива? – он выглядел так, словно его собственные слова его позабавили.

Бармен медленно опустил перед ним три рюмки ржаного виски, стараясь не расплескать ни капли.

Я уставилась на Золу.

– Не твое дело.

– Где твоя команда? – он наклонился ближе.

– Они не моя команда.

Он едва не рассмеялся.

– Возможно, это и к лучшему. Не думаю, что «Мэриголд» еще долго продержится на плаву. Впрочем, как и ее шкипер.

Я покрутила последнюю рюмку виски, стоящую на стойке.

– И что это должно значить?

Зола пожал плечами, глядя на свою рюмку.

– Лишь то, что Уэст знает, как навлечь на себя неприятности. И, в конце концов, они его догонят, – он взял рюмку и опрокинул ее в себя. – Я слышал кое-что в Дерне о ныряльщице, которую никто никогда раньше не видел и которая умеет отличать подделки драгоценных камней. Это ведь ты?

– Не я.

Он поставил локти на стойку, сложив пальцы вместе.

– Ты хорошая лгунья. Тебе когда-нибудь говорили об этом?

Я перевела глаза, чтобы встретиться с Золой взглядом. Кой сказал мне то же самое перед тем, как попытался меня убить.

– Для Узкого пролива это хороший навык. Итак, ты умеешь нырять, хорошо разбираешься в драгоценных камнях и умеешь лгать. Может, ты ищешь место в команде?

– Не в твоей команде, – я повернулась к нему лицом.

– Почему нет?

– Я знаю, что ты сделал с Уиллой.

Его глаза сверкнули, а улыбка на лице стала еще шире.

– Думается, мне не нужно рассказывать тебе, что в Узком проливе существуют свои законы, которые нужно соблюдать, чтобы выжить.

– Мне плевать, какие у тебя были на то причины. Место в твоей команде меня не интересует.

Зола оглядел меня, когда я проглотила последнюю порцию виски, но когда я снова подняла глаза, выражение его лица изменилось. Его глаза задумчиво прищурились, а голова склонилась набок.

– Что?

Он моргнул, как будто на мгновение забыл, где находится.

– Ты мне кое-кого напоминаешь, – его слова были настолько тихими, что их едва можно было расслышать. Он допил две оставшиеся рюмки виски одну за другой и бросил еще один медяк на стойку, подавая знак бармену.

Все звуки в таверне на мгновение стихли, когда мое сердце пропустило удар и забилось с бешеной скоростью, разгоняя кровь по жилам. Каждый мой нерв был натянут как струна. Свет стал менее ярким.

Голос Золы звучал еще тише, когда он встал.

– Будь осторожна, ныряльщица.

Еще три рюмки ржаного виски были поставлены на стойку, и я оглянулась через плечо. Зола исчез, оставив рядом со мной пустующий табурет. В тот день, когда я впервые увидела его в Дерне, он сказал, что Крейн был его старпомом, но корабль Золы – «Луна» – намного больше, чем «Мэриголд». Следовательно, его команда была в разы больше. Действительно ли он знал того человека, которому Уэст и остальные вынесли смертный приговор, или же он был просто пешкой, которой доверили выполнить грязное поручение? Что же еще тот человек сделал по приказу Золы?

Я выпила очередную рюмку виски и вытерла лицо тыльной стороной ладони. Роковая ночь на «Жаворонке», годы на Джевале и дни на «Мэриголд» плыли у меня перед глазами в свете свечей таверны. Мне хотелось зажмуриться и открыть глаза только тогда, когда на Узкий пролив надвинется зима.

Я опустила рюмку и закатала рукав куртки, вытянув руку перед собой. Шрам, который Сейнт вырезал на моей руке, выглядел как гневная паутина речных протоков. Гладкие на ощупь выпуклые линии змеились вниз к моему запястью, и я провела по ним пальцем, останавливаясь на самом дальнем кончике возле запястья. Именно там было отмечено место, где в глубине покоился «Жаворонок».

– Фейбл?

Я одернула рукав, возвращая его на место, и прижала руку к себе, одновременно поднимая глаза, чтобы увидеть Уиллу. Ее образ кренился и покачивался у меня перед глазами, и внезапно я почувствовала, что падаю с табурета. Я вцепилась руками в край стойки, чтобы вернуть себя на место.