Фейбл - [50]

Двадцать три

Я откинулась на спинку кожаного кресла за столом отца, вдыхая теплый аромат дыма из курительной трубки, которым был пропитан каждый сантиметр комнаты. От сладкого, пряного и такого знакомого запаха у меня все заныло в груди.

Напоминания о моей матери были повсюду. Компас, принадлежавший ей, лежал на подоконнике. Инструменты ныряльщика вываливались из маленького сундучка на полу. Рядом с дверью на ржавом гвозде висел потертый бирюзовый шелковый шарф. Если бы я закрыла глаза, то могла представить, как она накидывает его на плечи и как покачивается длинная коса за ее спиной, когда она идет.

Поэтому я не закрывала глаза.

Я зажгла свечи, когда солнце село, и подошла к окну, глядя на Пинч. Из темных окон по-прежнему выглядывали чьи-то лица, и я задавалась вопросом, узнаю ли я хоть одно из них. Узнает ли кто-то из них во мне ту маленькую девочку, которая ходила по этим улицам по пятам за Сейнтом?

Я оглянулась через плечо на позолоченное зеркало, висящее на стене. Серебро начало сползать под стеклом, отчего все в отражении зеркала выглядело так, словно находилось под водой.

В его центре отражалась я.

Я замерла. Потому что мне была незнакома девушка в зеркале. И в то же время знакома.

Я была похожа на нее. Очень похожа. У меня были такая же фигура, цвет кожи и линия подбородка.

Прошедшие годы изменили меня. Естественно, я стала выше ростом, однако не подозревала, что у моих бедер появился изгиб. Веснушек, которые когда-то покрывали только мой нос, теперь было так много, что не сосчитать, и многие из них даже сливались вместе. Мои каштановые волосы стали темнее, поменяв цвет с наступлением темноты. Мне не нравилось видеть себя такой. Мое отражение меня нервировало.

Я протянула руку, касаясь своего лица и проводя кончиками пальцев по челюсти. Моя рука замерла, когда я почувствовал в себе глубокий поток, бурлящий внутри.

Изольда.

Я чувствовала ее так, как будто она стояла в комнате рядом со мной. Как будто это ее тепло касалось моей кожи. На полке у стены что-то сверкнуло, и я прищурилась, фокусируя взгляд на бледно-зеленом сиянии. Внутри открытой деревянной шкатулки лежало что-то, знакомое мне. Что-то, что я, как мне думалось, никогда не увижу снова.

Под ребрами у меня закололо от острой боли, а на глаза навернулись горячие слезы. Нет, не может быть…

Внутри шкатулки лежал простой кулон, а его серебряная цепочка свисала сбоку. Это был зеленый морской дракон, сделанный из ракушки. Он не имел абсолютно никакой ценности. За исключением того, что он принадлежал ей.

Кулон моей матери болтался надо мной каждую ночь, когда она целовала меня перед сном. Он свисал с ее шеи, когда мы ныряли на рифы. И он был на ней в ночь ее смерти.

Так каким же образом он оказался здесь?

Я осторожно подняла подвеску, как будто она могла превратиться в дым и исчезнуть в любой момент.

Сквозь стеклянные окна послышался звук голосов, и мои пальцы сомкнулись на кулоне, когда я выглянула наружу. Синее пальто Сейнта светилось в тусклом свете, и это было единственное яркое пятно на мрачной улице. Люди уступали ему дорогу, когда он шел, и его безмолвное присутствие, казалось, оставляло за ним тянущийся след. Он всегда был таким.

Дрожь в моих костях вернулась, и я убрала руку в карман моей куртки. Подвеска запуталась в моих скользких пальцах, когда я откинулась на спинку кресла. Я сидела прямо, расправив плечи и повернувшись лицом к двери.

Его сапоги затихли снаружи, и он немного подождал, прежде чем вставить ключ в замок. Я пыталась успокоить свое колотящееся сердце, однако капельки пота уже начали собираться у меня на лбу. Я прикусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала.

Дверь распахнулась, впуская внутрь прохладный воздух и человека, которого мне никогда не разрешали называть отцом. Сейнт стоял передо мной, и его ледяные голубые глаза сверкнули в свете свечей.

Я замерла, не в силах даже вздохнуть.

– Я…

– Фейбл, – низкий скрежет его голоса заполнил тихую комнату.

Он узнал меня. Я так и знала.

Сейнт закрыл за собой дверь и подошел к столу, на который оперся обеими руками, после чего посмотрел вниз на мое лицо. Я попыталась сморгнуть слезы, подступившие к глазам, но это было бесполезно. Я ждала, когда он заговорит первым, и мои мысли лихорадочно роились в ожидании его слов. Его действий. Однако Сейнт просто смотрел на меня.

– Я заплатила за проезд на одном из твоих кораблей, – сказала я, не узнавая собственный голос.

– «Мэриголд».

Я кивнула.

– Именно.

Половицы заскрипели у него под ногами, когда он встал и подошел к полке, с которой взял трубку и набил ее листьями коровяка.

– Где Клов?

Штурман моего отца всегда был где-то рядом, и мне было интересно, что он скажет, когда увидит меня.

– Не с нами.

– Не с нами?

Сейнт склонился над пламенем, попыхивая трубкой, пока листья не задымились.

Его слова не могли быть правдой. Клов и Сейнт работали вместе еще до моего рождения. Он никак не мог уйти из команды моего отца. Если только…

Я вытерла случайную слезу из уголка глаза, когда поняла, что он имел в виду. Клов был мертв. И если Клов мертв, то Сейнт остался один. Эта мысль заставила меня почувствовать себя так, будто я снова оказалась под темной водой, а надо мной беззвучно вспыхивали молнии.