— Не уснёт, — спокойно ответила Лена. — Катя будет смотреть на нас… Миша так красиво начистил свои новые полуботинки!
— Я пойду, пойду! — захлебываясь от счастья, сказала Катя.
Лена погладила Кате прошлогодний матросский костюм, из которого Катя немножко выросла, расчесала ей волосы. Она хотела их повязать лентой, но лента в волосах не держалась, они были острижены слишком коротко.
— Может, и так сойдёт? — сказала Лена, неуверенно глядя на Катю.
— Может, сойдёт! — подтвердила Катя.
…В седьмом часу от дома, где танцплощадка, послышалась музыка. К танцплощадке двинулась торжественная процессия: Лена. Катя и Миша.
Тётя Мунира вышла следом за ними на улицу и, прикрывая глаза ладонью, с восхищением долго глядела вслед.
— Ленка-Ланка! — вдруг сказал Миша.
— Не смейте её ругать! — заступилась Катя.
— А я и не ругаю, — приподняв брови и чуть прищурясь, серьёзно ответил Миша.
На танцплощадке в рядок стояли пожарники — дули в трубы. Лица были у них испуганные. Перед молодыми пожарниками стоял пожилой пожарник. Он строго размахивал палочкой перед самыми их носами.
А вдоль танцплощадки сидели бабушки — лузгали семечки. Должно быть, семечки были вкусные, потому что они их лузгали не уставая. Рядом с ними сидели внуки, размахивая ногами; внуки смотрели пристально на пожарников.
А девушки стояли в рядок у стены, где вьющийся виноград. А ребята — поодаль, возле киоска, где продавали квас.
— Ты чья? Не припомню что-то! — спросила у Кати какая-то бабушка.
— Я своя.
— Ну и детки нынче пошли! — удивилась бабушка. — А с кем ты сюда пришла?
— С золотым кренделем.
— Тебе палец в рот не клади!
— А зачем мне ваш палец, бабушка? — удивилась Катя.
Но тут-то Лена пошла танцевать! Она танцевала с Мишей.
Лена как будто не дотрагивалась до цементного пола площадки своими длинными, худыми ногами в красивых туфлях. Ноги двигались сами собой! Широкое платье на ней так красиво взлетало и развевалось. Голова была немного откинута. Под музыку танцевали даже Ленины волосы… Лена смотрела на Мишу. Миша смотрел на Лену.
— Я с ними, с ними пришла! — объяснила Катя той любопытной бабушке.
До чего волшебно играла музыка! Казалось, что это играют не пожарники, что музыка бежит из башни, которая минарет…
Сидя на лавочке, Катя от восхищения принялась подпрыгивать на ладонях. Она подпрыгивала так бойко, словно её ладони были пружинками.
Когда окончилась музыка, все немножко похлопали. Только Катя совсем потерялась: руки её были заняты и она не успела хлопать.
Лена остановилась далеко, у изгороди из вьющегося винограда, смеясь и обмахиваясь платком. Все её окружили. Э-эх! Скорей бы, скорей опять заиграла музыка!..
И вот музыка сжалилась, заиграла опять. Лена снова пошла танцевать. На этот раз она танцевала с юным шофёром грузовика, который привозил уголь для тёти Муниры. (Ей каждый год привозили уголь. Из личного уважения. Как пенсионерке.)
Миша пригласил какую-то девушку, стоявшую у виноградной изгороди.
Лена танцевала ещё красивее, ещё лучше, чем раньше. Она откидывала под музыку то одну, то другую ногу, сгибая её в колене; то отходила на шаг-другой и, как юла, вертелась одна, то опять приближалась, и они продолжали кружиться вместе.
— Погляди-ка, что делает! — говорили бабушки. — Ишь ты!
И все глядели. И делался танец.
На дворе стемнело. Почти совсем не видно стало пожарных, только их каски: они поблёскивали во тьме. Тени от веток ложились на цементный пол; то выплывая из темноты в свет, то уходи и прозрачную темноту веток, кружились пары.
А музыка всё играла. А Миша всё танцевал, танцевал с той девушкой, что стояла раньше в самом дальнем углу площадки.
Он так сильно старался, что отхлопывал каблуками.
Танец окончился. Миша снова подошёл к другой девушке, у виноградной изгороди, и позвал её танцевать… Потом ещё одну и ещё одну.
Лена тоже всё танцевала и танцевала. Было похоже на то, что они каждый сам по себе пришли на площадку.
Наконец-то Миша опять подошёл к Лене.
Лена глянула на него удивлённо и весело и пошла танцевать с шофёром грузовика.
Миша рассмеялся и стал отнимать её у шофёра грузовика. Лена пожала плечами и остановилась.
— Мишель! — заорал какой-то его товарищ от лотка с квасом. — Что ты с нею миндальничаешь?! Приглашай другую.
Лена глянула на свои ручные часы, улыбнулась, прищурилась и пошла с танцплощадки… Забыв о Кате!
Ушла одна в темноту улицы.
— Лена а! — громко крикнула Катя.
Но Лена её не слышала.
Вот только что, сию минуту стояла здесь. И — нету… Пропала! Спряталась.
Пустынными были улицы в этот поздний час. Кое-где раскачивались фонари. Прошёл уныло и молча городской пёс. Он ходил каждый вечер от урны к урне; разыскивал себе пропитание.
Котя шла одна по вечернему городу, тускло освещённому фонарями. Катя искала Лену.
От садов за оградами пахло цветами. Издалека добегала до Кати музыка. То громче, то тише была она. И вдруг — замолкла.
По мостовой прокатила садовая тачка. Тачку подталкивал бородатый дедушка. Проехала легковая. Прошёл автобус, осветив на минуту Катю. Осветил… и дёрнулся — дальше, дальше. И поволок за собой свой свет.
Катя шла по городу в наглаженном Леной матросском костюмчике. Шла, низко опустив голову.
