Февраль Водяного - [3]

— Нет, парапсихология меня не интересует. Не верю в гороскопы, в пророчества, в порчу и заговоры. Я ведь психолог, представитель классической науки. У нас все, как положено. Гипотеза, эксперимент по ее проверке, многократные измерения, статистический анализ этих измерений, объяснение результатов. Затем коррекция гипотезы, новые эксперименты, доказательство пригодности средств измерения, проверка альтернативных гипотез, многократные подтверждения результатов разными исследователями… Для обывателя — скука и тягомотина, которую к тому же без специального образования и понять невозможно. То ли дело у вас, парапсихологов: карты раскинул или свечкой вокруг тела под заговоры обвел — и все дела, счастье стало близко и доступно.

— Издеваешься?

— Да нет, — весело глянул на меня Виталий, — всего лишь подчеркиваю различия, чтобы они тебе понятнее стали. Я же специалист, и суть происходящего понимаю гораздо лучше многих парапсихологов. Большинство из них нам неинтересны, но есть и исключения.

Он замолчал, отхлебнул глоток пива и стал глядеть в окно, явно отдавая инициативу разговора мне.

— И что, парапсихологи так легко соглашаются стать подопытными кроликами?

— А большинство из тех, у кого действительно есть неординарные способности — люди очень ранимые и неустойчивые. Контакт с нами для них, как спасательный круг утопающему. Они, работая с нами, получают поддержку своей самооценки. Это же намного больше, чем деньги или сомнительная слава. Так?

Его манера излагать свои мысли меня несколько подавляла. Должно быть, как Виталий и говорил, у меня не все хорошо было с самооценкой. В его присутствии я сразу почувствовал себя спокойнее. А может, все дело в том, что ни с кем другим я серьезно о своем Даре поговорить не мог?

— Кстати, а кто действительно был изображен на той фотографии, что ты показывал на свадьбе?

— А еще парапсихолог! — хмыкнул Виталий снисходительно. — Никого там не было. Набор линий и пятен, смутно напоминающих лицо. Я же дал четкую инструкцию. Вспомни, о чем мы перед тем говорили? Вот каждый и увидел там того, кого лучше всего мог представить в роли провидца. Классический психологический эксперимент. В нашей профессии много такого, что обывателю способно показаться чудом или мистикой. Наука, она во многих отношениях давно превзошла сказку.

— А почему себя на той фотографии видеть нельзя?

Виталик скривился и хмуро ответил:

— Да можно, и сколько угодно. Это лишь свидетельствует о развитом нарциссизме. Есть такое свойство личности. Не хорошее и не плохое. Точнее, полезное в определенных обстоятельствах и вредное в обстоятельствах других.

"Ясно, — подумал я, — кто видит себя, в подопытные кролики не годится. Признаюсь — и Виталий ко мне интерес утратит. Да и в чем признаваться? Я же не себя сегодняшнего там разглядел, а вообще неизвестно кого. Все тяжело больные люди похожи…" Убаюкав себя подобными рассуждениями, я бодро произнес:

— Я вообще-то с тобой встретился с корыстной целью. Помощь нужна. Сам себе я гадать не могу, у нас тоже есть кое-какие законы, а прогноз нужен. Будь другом, вытяни наугад карту, — я развернул колоду на столе рубашкой вверх так, чтобы карты легли правильным веером.

Виталий вытащил крайнюю слева и перевернул. Дьявол, козлиная голова. Черт побери, это уже не случайность и не совпадение! Я остолбенел столь явно, что мой собеседник примирительно спросил:

— То, что я во все это нисколько не верю, на результат влияет?

Я даже не ответил. Два человека, благожелательно ко мне настроенные, предсказывают одно и то же. Какие могут остаться сомнения? Мой собеседник, судя по всему, значение карты прекрасно понял.

— Игорь, если на той фотографии ты не себя видел, я бы мог с тобой поработать. Как к предсказанию не относись, но у тебя наверняка есть внутренние проблемы. Я не дипломированный психоаналитик, но основы процедуры знаю и опыт кое-какой есть. Могу помочь.

— А если я видел себя, то помогать не станешь?

— Я занят в одном проекте, мне за него деньги платят. Я за свою работу отчитываюсь. В рамках этого проекта я могу тебе помочь, вне рамок — извини. Я не практик, а исследователь. Так кого ты увидел?

— Тяжело больного человека, отдаленно похожего на меня. Может, это мне показалось со страху.

— Фотография тебя испугала?

Я признался, что ощущения она вызвала неприятные. Мой собеседник решил, что проявлений нарциссизма во мне нет и он берется со мной работать. Но тут уже я не согласился. Как Виталий не верил в пророчества, так я не верил в психоанализ.

— Знаешь что, Виталий? Давай еще по пиву возьмем, да ты мне что-нибудь интересное из своей науки расскажешь. Только уговаривать меня не надо, ладно?

Пиво пить он не стал, и так стоявшая перед ним кружка едва ли треть опустела, однако же, не ушел. Сидел, лениво цедя слова, рассказывал о психоанализе в России.

— … вот отсюда и следуют самосбывающиеся пророчества. Стоит его высказать, как оно запускает программу саморазрушения в подсознании. А подсознание наше достаточно могущественно. Даже не достаточно, а необычайно, точнее говоря. Ему ничего не стоит под автобус человека толкнуть, или заставить упасть на ровном месте и что-нибудь себе сломать. Для него вообще преград нет, потому что психикой оно распоряжается почти безраздельно.