Февраль - [48]

– Не стану! Был! Ровно как и ещё с полмиллиона человек вместе со мной!

– Да, но весь Париж не переехал сюда, следом за вами, и не гостил в «Коффине» в тот момент, пока на другом берегу реки убивали Селину Фишер!

Справедливо, подумала я. И посмотрела на Лассарда, будто бы ожидая его объяснений. А он только демонстрировал возмущение, и больше ничего. Пыхтел, краснел, сжимал кулаки, но упрямо не знал, что сказать в своё оправдание. Затем придумал:

– У меня не было никаких отношений с горничной! – Он выдал это с таким победным видом, что добрая половина публики облегчённо перевела дух. Особенно женская половина, видимо, всерьёз испугавшаяся, что Лассард и впрямь может оказаться убийцей. Но это они рано радовались.

– Гринберг, кажется, уже говорил, что не обязательно возлюбленный Селины Фишер и есть её убийца, – заметил Тео. – Вероятно, она встречалась с любимым в той старой хижине, а когда возвращалась назад, убийца подстерёг её на пути к отелю!

– Её тело нашли с другой стороны реки, – сказала я еле слышно. Не думаю, что собиралась делиться своими догадками с остальными, это получилось как-то само собой. Благо, услышал только Габриель, сидевший рядом. Он повернулся ко мне, чуть нахмурившись, а я продолжила всё так же тихо: – Её нашли у моста, с той стороны, не с этой. Она не возвращалась к отелю! Она, наоборот, шла в другую сторону, в лес! Господи, зачем?

Перед этим оставив шляпку в домике, стало быть, она всё же заходила внутрь, и встретилась там со своим возлюбленным. Запонка свидетельствует о том, что Селина была там не одна! Но зачем она ушла, и, главное – куда она направлялась? Да ещё позабыв про шляпку… вот что подозрительно! Витген был совершенно прав, когда язвил по этому поводу: я уверяю вас, редкая женщина не заметит, что вышла на улицу с непокрытой головой! Это просто смешно, выйти без шляпки – это то же самое, что выйти без туфель или без юбки! Стало быть, у неё была серьёзная причина, чтобы поспешно покинуть домик у реки, обо всём на свете позабыв. Она торопилась куда-то, но куда, бог ты мой? Изначально я подумала, что мы спугнули двоих влюблённых своим появлением, и они поспешили сбежать, пока мы их не застукали – поэтому Селина и оставила свою шляпку, позабыв о ней впопыхах. Но эта догадка была неверна: к тому времени, как Томас привёл нас к домику у реки, Селина была уже мертва несколько часов.

Стало быть, причина не в этом. Но куда же, в таком случае, она так спешила? Надо будет непременно узнать, что находится с той стороны реки! Деревня? Чей-то дом? Или, быть может, ещё один вход в парк, где она увидела кого-то из знакомых, кто мог доложить о ней Грандеку? Господи, это же может быть важным! Нужно непременно выяснить… но как? Идти туда самой? Боюсь, что если люди Витгена заметят меня, слоняющуюся неподалёку от места преступления, мне не поздоровится. Решено – спрошу Томаса! Вот у кого наверняка есть ответы на все вопросы! Перехвачу его после ужина, подгадаю момент, когда нас никто не будет слышать, и непременно спрошу, и тогда…

Я так глубоко погрузилась в свои размышления, что позабыла, где нахожусь, и опомнилась лишь когда услышала взрыв оглушительного хохота. За то время, что я размышляла, Лассард успел перекинуть подозрения с себя на Тео, а тот ответил с улыбкой, что вынужден покаяться – о, да, он и есть Февраль! Разве по его произношению (отвратительному, надо сказать) не видно, что он – чистокровный француз? Над этим-то все и посмеялись, а громче всех смеялся сам Тео.

– Раз уж вы вывели меня на чистую воду, спешу наградить вас за сообразительность ценной информацией! Следующей моей жертвой будет мадам Фальконе!

– Бог ты мой, давно пора уже… – Не удержался от сарказма Эрикссон, а Лассард от всей души принялся аплодировать.

– Ведь если бы не она, – продолжил Тео, – никто никогда бы не догадался…! – Тут и он выпучил глаза, и принялся подражать интонациям мадам Соколицы. Публика весело рассмеялась, все, кроме Арсения и Гарденберга. У первого с Фальконе были какие-то свои счёты, а старый швейцарец был, видимо, слишком хорошо воспитан для таких грубых шуток.

Он и спросил у Тео:

– А вы вообще-то хоть раз бывали в Париже?

– Нет, – смеясь, ответил Тео. – Никогда не бывал!

– Стало быть, вы не Февраль, – резюмировал Лассард. – А жаль! Я бы не расстроился, если бы кто-нибудь угомонил эту болтливую итальянку!

– Лассард, не стыдно ли вам? – Укорил его Гарденберг, а Тео спросил:

– А с чего вы взяли, что я не солгал вам?

Вопрос его прозвучал до того зловеще, что все разом позабыли про смех. Арсен хмуро посмотрел на своего товарища, и даже всегда весёлый Габриель теперь глядел на Тео с недоверием.

– Прошу вас, перестаньте, вы пугаете нас, – от имени всех собравшихся сказала Нана. У неё был до того взволнованный голос, что Томас поспешил накрыть её руку своей, в жесте поддержки, заботы и любви. Можно было не сомневаться – кто бы ни был убийцей, Томас Хэдин не даст причинить вред своей Нане. Хоть за неё-то я была спокойна!

– Тео, в самом деле, перестань, – устало попросил Арсен.

Тео не перестал. Он поднялся из-за стола, оглядев всех нас хищным взглядом, а затем сфокусировался на мне, будто бросал мне личный вызов.