Ферзь – одинокая фигура - [9]

– Свирепая тетка? – спрашивает Дим.

– Она самая, – ехидно подмигиваю я. – Через двадцать минут мне нужна фотография ее ребенка.

– Что ж… идем.

Мы подходим к остановке, но вместо того, чтобы перейти в атаку, Дим закуривает еще одну. Поворачивается к женщине боком, не удостоив ее тщательного наблюдения, и как-то судорожно затягивается. Хмурится, думает о чем-то, пыхтит.

– Представляешь, Владь, я полночи не спал сегодня.

– Да ну?

– Ага. Все вертелся, ворочался, в боку болит что-то, в голову всякая ерунда лезет. Аленку, знаешь, сократить хотели. Ты слышал, да? Мол, у нее диплом не по Болонской системе – придирку нашли. А на деле в чем суть?

Я слегка теряюсь, поскольку никогда прежде Дим на бессонницу не жаловался. Собственно, он вообще ни на что не жаловался, даже когда лежал в госпитале с пулевой дыркой в животе.

– А дело в том, Владя, что начальнику не по душе пришлась. Она-то, Аленка, смышленая – а кому нужно, чтоб подчиненный много умничал? Тупицы же сидят, не пробьешь! А то, понимаешь, начну эту вот Петровскую вспоминать – кошмар!

Рядом останавливается маршрутка, матрона взбирается в салон и проходит вглубь. Следом – мы. Автобус трогается, Дим продолжает:

– Молодая же, красивая, самое детей растить – а тут вот. Убила себя. И все козел этот – каков, а! Расстались, говорит. Я тут, мол, не при чем. А кто же при чем, если не ты, а? Разве не ты мозги пудрил? Не ты? Небось, обещал жену бросить, только, мол, момент подходящий выберу… Ага, знаем мы эти песни!

Я начинаю смекать, что к чему, и скашиваю взгляд на матрону. Та роется в своем сумчатом мешке, чертыхаясь сквозь зубы. Наконец извлекает пригоршню мелочи и протягивает Диму:

– Передайте.

Он поворачивается к ней, хватает мелочь не глядя, и тут же восклицает:

– Пять пятьдесят! Маршрутка уже пять пятьдесят стоит, ага! А знаете почему?

Обращается уже не ко мне, а к ней, только смотрит не прямо в глаза – чуть вбок.

– У?.. – говорит матрона. Она-то знает, отчего растут цены: от того, что мир – дерьмо. Но не прочь услышать версию Дима.

– Монополия, – сообщает он доверительно. – Все вот эти маршрутки принадлежат одной конторе. Зять, значит, нашего мэра заправляет. Ага? Конкурентов, понятно, никаких – передушили. И теперь творят что хотят. Скажите спасибо, что еще за ходьбу по тротуарам плату не берут.

Женщина меняется в лице: рот еще больше искривляется вниз гримасой обиды и печали, но в глазах возникает нечто вроде злобной радости.

– Такие все, – говорит она. – Дожились.

– А еще говорите – бессонница откуда. У меня, понимаете, приятель – доктор. Иначе я бы не пошел к этим ворюгам. Так вот, приятель осмотрел – говорит: бессонница – от нервов. Жизнь такая, что без нервов не выходит.

– Ага, – говорит матрона, глаза ее сияют. – Я забыла уже, когда спала нормально! Это же невозможно! Вот вчера…

Дим прерывает ее и добавляет:

– А еще – волновой синдром. Этим многие страдают. У вас, вот, тоже.

– Как? Что за напасть еще? – обратившись в слух, она подается вперед.

– От мобилок. Электромагнитные, понимаете, волны так забивают весь воздух в городах, что мозг реагирует. Вы же знаете – там, в мозгу, жидкости, соли. Вот реагируют. От этого мысли сбивчивые, спать часто хочешь – а не получается. И одышка.

– Да, да, точно!.. Все и есть, – женщина потирает двойной подбородок и заискивающе трогает Дима за рукав. – А откуда знаете, что у меня оно есть? Вы доктор?

– Да нет, говорю же – приятель у меня хороший. Он научил. Это по внешности видно. Вот на лице, смотрите, вот здесь! Под глазами такие вот дуги.

Дим проводит пальцами по своему лицу от носа до висков. Никаких дуг там нет и в помине, кожа гладкая и загорелая, но женщина понимающе кивает.

– И у вас, вот, тоже, – тон пситехника становится сочувственным. – Это даже по фотографии видно. Я фотку дочери приятелю носил.

Вот тогда матрона вновь лезет в сумку, извлекает на свет божий прямоугольный кошелек и протягивает Диму фото мальчика лет семи.

– А вот у Ваньки моего есть – скажите?

– Ой, тут сложно, мелко очень… – сокрушается Дим, но тем не менее берет карточку и протягивает ее мне. – Владя, посмотри, будь другом: есть у малыша волновой синдром?

Ну что тут скажешь!..

– Вроде, здоров, – говорю, – но вы следите за ним, барышня. Возраст опасный, и экология ни к черту. Сами понимаете, от радиоволн теперь не продохнуть.

…Через остановку мы сходим с маршрутки. Покупаю Диму два «старопрамена». Он хлопает себя по бокам, берет одну из бутылок, сбивает пробку о железный столбик забора.

Спрашиваю:

– Волновой синдром – что еще за ерунда? Ты же это только что придумал? С чего взял, что она купится?

– Она ведь у нас агрессивная страдалица, верно? Все люди – подонки, а все, что ни делается – к худшему, так?

– Так.

– Ну вот, подобное мировоззрение несовместимо с объективностью. У таких людей критическая оценка информации всегда нарушена. Они весьма доверчивы, особенно по части чернухи. Скажи ей: «Ты сегодня умрешь» – и она не пошлет тебя, как нормальный человек, а спросит: «От чего умру?» Вот на этом и сыграл.

Да уж. Люди – нехитрые механизмы. С этим не поспоришь.

18 мая

Без покоя

Был май, причем один из лучших.