Ферсман - [89]

На этом практические выводы из геохимического анализа не кончаются. Такая же простая цепь рассуждений приводит к возможности использования нефелиновых растворов для изготовления водонепроницаемых тканей и замены жидкого стекла. Своеобразное строение решетки нефелина привело одного из соратников Ферсмана, ныне выдающегося советского кристаллографа Николая Васильевича Белова к мысли об использовании нефелина в дублении кожи. Эта мысль вскоре получила практическое применение.

Здесь обращает на себя внимание взаимосвязь геохимии и техники: новые технологические приемы давали новое освещение природным процессам; техника помогала выяснению важнейших, проблем геохимии.

Разве простой и остроумный прием спекания нефелина с известью, пришедший, кстати оказать, на ум геологу, геохимику, не помогает разобраться в процессах природных скоплений корунда и диаспора? Разве достижения по флотации апатита и нефелина не поднимали совершенно новый для геохимии вопрос о флотационных процессах природных эмульсий в продуктах выделения расплавленных масс?

Разбор нефелиновой проблемы, показывающий (в самых общих чертах) ход мысли геохимика, приводит нас к наглядному постижению того, что именно Ферсман понимал под «созданием полезных ископаемых».

Нужны ли эти подробности? Ведь читатель не ждет ни истории геохимии, ни рассказа об использовании тех или иных производительных сил. Создание биографии ученого — вот задача автора. Но эта биография не может существовать вне науки. Нельзя рассказать о достижениях научной мысли, не упоминая о той почве, на которой они выросли, о том употреблении, которое плоды ее получили.

Мы начали наш маршрут, следуя за Ферсманом, с паломничества горстки храбрецов в «край непуганых птиц», с путешествий по оленьим тропам, с восторгов перед игрой самоцветов, а пришли к диаграммам, чертежам на ватмане, иероглифам химических формул и сухим колонкам расчетов. Но наука — это не живописный пейзаж, по которому можно пробежать скучающим взором из окна вагона. Это труд чудовищного напряжения, отнимающий у человека, который занимается наукой всерьез, все силы, все время, всю жизнь.

Итак, мы пришли к пониманию того, что именно Ферсман понимал под формулой «создание полезных ископаемых». Он разумел под этим широчайшее развитие и практическое приложение в народном хозяйстве методов геохимии. Он считал, что настало время для химизации всей геологии. Геохимический подход позволял более уверенно и надежно, «планово», как выражался Ферсман, вести разведки полезных ископаемых в недрах земли.

«До сих пор полезные ископаемые изучались как таковые в особых главах геологической науки, — писал Ферсман. — Здесь не было места «не геологически мыслящему». Поисковые работы разрешались методами полевой геологии, очень ценными по своим приемам и роли, но недостаточными в своем настоящем виде для разрешения ряда практических вопросов. Наконец, сами полезные ископаемые были объектом горного промысла только до момента их переработки. В области их переработки начинался новый мир, резко обособленный от горного дела. Еще в области металлургии, по старой традиции, эти части хозяйства несколько сближались, но для нерудного и солевого сырья и для химической промышленности этот разрыв был очень резким»[73].

Участие в решении проблемы комплексного развития народного хозяйства убеждало Ферсмана в том, что такое деление направлений условно и не отвечает потребностям жизни. «Химические методы стали все больше и больше внедряться в горное дело, — констатировал он, — сама проблема использования природных объектов усложнилась». Это было осуществлением мечтаний самых передовых умов науки прошлого. Разве Менделеев не протестовал со всей страстью против варварского сжигания нефти в топках котлов? Сжигание нефти сменилось сложными химическими и физическими приемами очистки и дистилляции нефтепродуктов вплоть до крекинга остатков. Осуществилась и другая мечта Менделеева: простая глина сделалась основой не только сложнейших керамических производств, но также источником получения металла, более ценного для народного хозяйства, чем серебро, — алюминия. Но «в то время, как внедрение химической методики в использование камня идет гигантскими шагами, — писал Ферсман, — химизация самой геологии и научная проблема изучения полезных ископаемых значительно отстают, и новое течение смелой химической, вернее говоря, геохимической мысли еще встречает на своем пути и возражение и неприязнь».

Практика социалистического хозяйства корректировала геологические теории, проверяла их ценность и полноту.

Геохимия получила от этой практики полную поддержку. Изучение истории условий образования минеральных видов (то, что Вернадский называл генезисом этих видов, историей их происхождения) приводило к изучению взаимоотношений отдельных элементов, входящих в состав минерала и его спутников, то-есть, иначе говоря, природных физико-химических процессов. Путь этого исследования теснейшим образом сближался с задачами химика-технолога, и здесь наступало обратное взаимодействие: рождавшиеся в промышленности новые технологические приемы давали новое освещение природных процессов образования минералов и горных пород. Техника помогала выяснению важнейших геохимических проблем.