Ферраро-Флорентийский собор и Русь - [8]

Правда, цитируемый нами проф. Е. Голубинский поясняет, что, по его, как он считает, бесспорным предположениям, Исидор желал и мог желать вернуться лишь в Литовскую Русь, а отнюдь не в Московскую. Но и одно прибытие его в Литовскую Русь было де, думает Голубинский, столь опасно для вел. кн. Василия II, что он должен был спешить с предупреждением этой опасности. Чего он так боялся? Утверждения второй митрополии в Киеве? Но ведь это все равно должно было случиться и действительно случилось, и помешать этому было вне власти вел. князя. Боялся он Исидора не в Литовской Руси, а в Московской Руси, и доказательством тому было не только чрезвычайное, если не крайне боязливое обращение с Исидором, когда он был в Москве,* а также и наличие, невидимому, многих людей из духовенства, считавших Исидора единственно законным митрополитом и бывших противниками Ионы. Так, Например, препод. Иосиф Волоколамский сообщает о своем учителе Пафнутии Боровском, который велел не звать Иону митрополитом. В «Чудесах св. Ионы» рассказывается, что некоторый боярин, именем «Василий, зовомый Кутуз, неверие имел к нему, митрополиту Ионе, и не приходил к

__________

* В грамотах, отправленных Патриарху и императору о разрешении поставить на Москве своего, русского митрополита не только ни слова не говорится об "изменившем православию" митрополите Исидоре, но говорится даже, что Исидор вообще и не уезжал, а продолжает сидеть в Москве. Голуб., Ук. соч., Т. II, Первая половина тома. Москва, 1900. Ст. 472. 23

нему — благословения принимать от него не требовал». Есть еще сказания в пользу Ионы, которые, невидимому, направлены против тех, которые никак не соглашались признавать его- законным митрополитом.* Таких лиц было, невидимому, весьма не мало,** а пртому нет ничего невероятного в том, что не все на Руси были рады поставлению митрополита великим князем с явным нарушением прав патриарха. А посему совсем непрочным казалось как духовным, так и светским людям той эпохи то дело, которое затеял и выполнил, вел. кн. Василий II и которое закончилось знаменитой автокефалией в 1448 г. с митрополитом Ионой во главе всей русской иерархии.

Когда папа Калист III поставил в Литовскую Русь на место Исидора (последний отказался тогда по дряхлости: он скончался 27 апреля 1463 г.) нового митрополита, Григория, то в Москве сильно забеспокоились: и сам князь Василий и ставленник его, митрополит Иона. Стали изо всех сил стараться, чтобы Григорий не был допущен к управлению митрополиею. За помощью обратились, понятно, к польскому королю. Несмотря на все эти старания, Иона митрополитом на Литве в конце концов признан не был.*** Приходилось думать уже не о том, чтобы обезопасить себя от Григория на Литве, а о том, чтобы обезопасить себя, от него и в самой Москве. Обезопасить, но как? И вот митрополит Иона, в конце 1459 г.; созывает на поместный собор всех епископов Московского Великого Княжества и заставляет всех их дать «особое рукописательное или письменное обещание в том, что они останутся неизменно верными ему и его преемникам и что не будут» иметь никаких сообщений и никаких сношений с митрополитом-униатом.****

__________

*Голуб., Ук. соч., Ст. 490.

** См. ук. соч. Голуб. Ст. 490–491.

***Иона был признан митрополитом на Литве 3-го января 1451 г. Документ, признающий Иону митрополитом, был подписан латинским Виленским еписконом, Матфеем, как канцлером Великого Княжества Литовского. (См. Р. Ист. Библ. VI, 67; Ст. 563–566 и 569–572). Но с 1459 г. король признал законным митрополитом, вместо Ионы, Григория.

**** Голуб., ук. соч., 506.

[24]

Вот какая понадобилась подписка! это при единодушном-то, как часто думают, и враждебном отношении к унии!

Но этого еще мало. Несмотря на такую великую ревность архипастырского горения, не все епископы явились для подписания «православной» хартии.

В 1456 г. вел. кн. Василий ходил войной на Новгород, одержал над ним блистательную победу и заключил с ним мир, в условиях которого содержались ясные и прямые таги к окончательному покорению, закончившемуся потом завоеванием Иоанна III и разбойническим разгромом Иоанна Грозного. Сo времени победы Василия II, новгородцы почувствовав непримиримую ненависть к Москве, принялись изо всех сил отстаивать себя от нее. Может быть, и в Москве предвидели уже то, что потом, на самом деле, случилось: а именно, что новгородцы отдадутся, в конце концов, под покровительство польского короля. А так как, вместе с тем, являлась и опасность, что «изменяя православию», они отпадут к Литве и в церковном отношении, То, заботясь об отвращении возможной в будущем опасности, митрополит и устроил этот собор.*

И вот, двое из епископов не явилось на Собор. Не приехал на Собор тверской епископ Моисей. Его приглашали три раза и при этом самым настойчивым образом. Несмотря на это; он так и не явился и не ответил ни на одно из всех этих настойчивых приглашений. Проф. Голубинский объясняет молчание тверского епископа его болезнью: действительно, тверской епископ скончался вскоре после конца 1459 г., собор же начался в конце 1459 г.

Объяснение Е. Голубинского не может быть признано удовлетворительным, и вот почему. Почему же еп. Моисей не отвечал? Если бы он не мог прибыть на Собор по болезни, то, ведь, болезнь, как таковая, не может быть причиной молчания. В таком случае он так бы и ответил: не могу прибыть по болезни, и Собору незачем было бы посылать повторные приглашения. Скажут: вероятно, он был так тяжело болен, что не был в состоянии ответить. Да, но