Ферма - [14]

– Ш-ш… ш-ш, – шепчет она настойчиво. Прижимая Генри к груди, Джейн свободной рукой вынимает трубки молокоотсоса из бутылочек. Губы Генри обхватывают ее сосок, из которого сочится молоко.

– Нет, Генри…

Джейн пытается оторвать малыша от груди, но он только сильнее присасывается, судорожно глотая молоко. Так ловит ртом воздух только что спасенный утопающий.

Упрямый мальчишка! Джейн засовывает мизинец в уголок рта Генри и разжимает его челюсти. Генри, отнятый от груди, запрокидывает голову и орет так яростно, что его запачканное молоком лицо еще больше белеет.

– Генри! – У Джейн сжимается сердце.

Она прижимает ребенка к себе, чтобы заглушить его крики, и, когда он начинает сосать снова, она позволяет ему это делать. Лишь до тех пор, пока она не уберет молокоотсос, которым не имеет права пользоваться. Лишь до тех пор, пока не выльет старое молоко из его бутылочки в раковину, не помоет ее и не наполнит свежим. Только до тех пор, пока она не сможет надеть на нее резиновый сосок. Она делает все это так быстро, как только может. Молоко из груди, свободной от голодного рта Генри, капает на пол.

Джейн наконец идет к кровати с бутылочкой в руке, когда дверь распахивается. Дверная ручка ударяется о стену.

– Джейн, я хотела… О боже!

Миссис Ричардс стоит в дверях, снимая происходящее на телефон.

Джейн в ужасе смотрит, слова путаются в голове. Генри сосет ее грудь изо всех сил, жадно похрюкивая, словно свинья.

Мэй

Машина опаздывает, а это значит, что Мэй, наверное, опоздает тоже. И если впереди есть пробки, а они там бывают часто – шоссе, идущее на Таконик[19], дерьмовое: слишком узкое, слишком извилистое, место бесчисленных аварий, вызванных столкновениями с оленями и другими лесными зверями, – тогда она определенно опоздает. А Мэй терпеть не может опаздывать.

– Ив! – зовет Мэй помощницу через открытую дверь кабинета. – Вы уже нашли машину?

Мэй старается скрыть раздражение и говорить спокойно, но повелительно. Во время корпоративного выезда в Мексику в прошлом месяце новенькая из отдела отношений с инвесторами сказала, что Мэй «никогда не выглядит раздраженной». Мэй нравится этот образ, и она ищет способы его закрепить: спокойствие в водовороте событий, хладнокровие в кризисе.

Такой выезд был первым в истории фирмы «Холлоуэй». Леон, босс Мэй, основатель и главный исполнительный директор компании, счел крайне важным созвать руководителей подразделений «Холлоуэя», чтобы поделиться мнениями о том, как лучше всего удовлетворять клиентов – ультрабогатых людей. «Выживают лишь параноики», – заявил Леон на открытии совещания, и на экране за его спиной загорелся слайд с презентацией, демонстрирующий впечатляющий рост годовой прибыли «Холлоуэя».

Для этого мероприятия в Канкун прилетели генеральные директора клубов «Холлоуэй» в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Дубае, Лондоне, Гонконге, Майами и Рио. К ним присоединились директора компании по обслуживанию яхт и частных реактивных самолетов, фирмы, занимающейся арт-консалтингом, агентства по управлению недвижимостью. Мэй, единственная женщина, руководящая отдельным направлением деятельности компании и представляющая «Золотые дубы», также вошла в их число. «Гестационный[20] санаторий» являлся новым предприятием «Холлоуэя» и, по мнению Мэй, был его будущим.

Мэй берет со стола коробку с салфетками – та наполовину пуста, мучительный насморк не проходит с тех пор, как они с Итаном на Новый год отправились покататься на лыжах, – и прячет ее в потайной шкафчик за креслом. Затем она поправляет орхидею, подарок Итана, которая криво стоит в вазочке на ее столе, и отходит, желая полюбоваться своим рабочим местом.

– Есть новости, Ив? – снова спрашивает Мэй, натягивает кашемировое пальто – в Бергдорфе на него была скидка двадцать процентов[21], и оно все равно стоило целое состояние – и хватает сумочку. Она должна встретиться с Рейган Маккарти в Виллидже[22] в шесть, а при таких обстоятельствах ей повезет, если она доберется туда к половине седьмого. Мэй старается никогда не опаздывать на встречу с хостой[23] – это подразумевало бы, что безответственность допустима, а между тем именно безответственность непозволительна для той, кто вынашивает будущего миллиардера. К тому же опоздание при встрече с хостой, которую она все еще активно обхаживает, является проявлением дурного тона.

Ив все еще разговаривает по телефону с водителем. Мэй, стараясь не хмурить брови, распоряжается доложить, когда он приедет, и направляется к крыльцу Главного дома. Проклятие. Мэй пишет Рейган эсэмэску, сообщая, что ей потребуется отодвинуть встречу. Коридоры в «Золотых дубах», по которым она идет, настолько знакомы, что Мэй не нужно отрывать глаз от телефона. По привычке ее шаги замедляются перед картиной, которую она привыкла почитать своей. Это небольшой пейзаж, один из шести висящих в главном коридоре. Много лет назад Мэй нашла изображение этой картины у себя дома, в одном из альбомов по искусству. Желая узнать ее стоимость, она тут же позвонила подруге, работавшей в «Сотбис», и услышала, что на аукционе та может уйти за шестизначную сумму, а то и больше. Так вышло, что несколько лет назад Леон купил по наитию полдюжины картин для коридора. Направляясь в Ньюпорт, он ехал по пыльной проселочной дороге, затерянной в массачусетской глуши, когда наткнулся на распродажу вещей из какого-то поместья. Леон убедил дряхлого вдовца, прикованного немощью к стоящему в гостиной креслу, продать ему все шесть картин оптом и с большой скидкой. Хотя в целом они похожи – изображения сельских сцен, темные, землистые цвета, краски, наложенные толстыми мазками, – картина