Фердинанд Врангель. След на земле - [8]
— Никогда! — страстно опроверг Матюшкин. — Наше общее дело для меня на первом месте.
Перед тем как представить Матюшкина Сперанскому, Врангель напутствовал его:
— Держись с ним поосторожнее, не распускай язык. Помни: от воли этого человека зависит будущее нашей экспедиции, ее успех.
К дому Сперанского подъехали в экипаже Кутыгина. Тот же секретарь встретил их и пригласил в гостиную. Врангель представил коллегу:
— Мичман Федор Матюшкин. Едет вместе со мной. Ему пришлось задержаться в Томске, приболел.
— Весьма рад вашему благополучному прибытию.
Сперанский, пожимая руку Матюшкина, усмехнулся улыбкой царедворца, который, если и знает что-то дополнительное о визитере, не торопится объявлять об этом.
— У меня, ваше превосходительство, есть рекомендательное письмо, — полез в карман Матюшкин, — от вашего знакомого, директора Царскосельского лицея Егора Антоновича Энгельгардта.
Сперанский тут же распечатал и прочитал письмо. Взяв под руку Матюшкина, сказал:
— Мы немного погуляем по саду. Если у вас, Фердинанд Петрович, есть дела, я вас не задерживаю. А в час дня мы все вместе отобедаем.
Врангель согласно склонил голову. В предобеденное время можно было обсудить с Кутыгиным вопрос о постройке кожаной байдары, необходимой для плаваний через полыньи среди льдов. В назначенный час он вернулся в дом Сперанского. Стол был уже накрыт, и Сперанский познакомил Врангеля еще с одним приглашенным на обед гостем — высоким, лет двадцати восьми приставом Егором Федоровичем Тимковским, назначенным для сопровождения духовной миссии, вскоре отправляющейся в Пекин.
— У нас с вашим другом, — говорил, обращаясь к Врангелю, Сперанский, — был довольно интересный разговор. Федор Федорович уверял меня, что там, в Ледовитом море, вы можете открыть новый материк или, на худой конец, большой остров, наподобие Исландии.
Врангель в замешательстве посмотрел на Матюшкина: не наболтал ли он генерал-губернатору лишнего?
А Сперанский уже перевел веселый взгляд на Матюшкина:
— Но вам, Федор Федорович, надо остерегаться, как бы не заболеть перед отъездом из Иркутска, как вы приболели в Томске. — Скрытая ехидность реплики не оставляла сомнений, что Сперанский каким-то образом наслышан о томских приключениях Матюшкина.
Тот со смущенным видом пробормотал:
— Право, ваше превосходительство, я надеюсь, что...
— Что вы не найдете здесь того, что нашли в Томске? — живо закончил за Матюшкина Сперанский. — А вы не торопитесь. Как знать, может, здесь-то возможностей на сей предмет еще больше. Не жениться ли вам, господа, прежде чем отправиться в ледяную пустыню? — Поворот беседы, кажется, очень забавлял генерал-губернатора. И пристав Тимковский, уловив, что здесь присутствует игривый, имеющий под собой почву подтекст, сдержанно улыбался.
— Что, жениться? — едва не поперхнулся Матюшкин и уныло заключил: — Спаси мя от лукавого!
— Нет, в самом деле, господа, женитесь пока не поздно. Тут есть завидные красавицы. Нынешней зимой, на балах, я на них с удовольствием насмотрелся. Некоторые флотские офицеры специально приезжают сюда за невестами. Выбор, поверьте мне, широк. Есть мечтательно-романтические дамы, есть и иные, как огонь, кровь с молоком. А не найдете здесь, Федор Федорович, я, так и быть, позволю вам опять съездить в Томск.
— Мне, в Томск, да зачем же? — пролепетал красный как рак Матюшкин.
— Вам виднее — зачем, — усмехнулся Сперанский.
Впрочем, чувство меры все же заставило его проявить снисхождение и повернуть разговор на дела экспедиции, а затем на нерешенные и немаловажные для Тимковского проблемы отправки духовной миссии в Пекин. Обсуждение маршрута движения миссии соприкоснулось с необходимостью оборудования новой, более удобной дороги вокруг Байкала, проект которой выдвинули Геденштром и Батеньков.
— Неужели ты проболтался ему о своих томских похождениях? — сердито спросил Врангель Матюшкина, когда они покинули дом генерал-губернатора.
— Клянусь, что нет! — горячо парировал Матюшкин. — Сам не пойму, кто ему донес. Михаил Михайлович проводил меня в сад. Там, в беседке, его дожидался Батеньков, вроде как помощник, высокого роста, в очках. Сперанский спрашивал, как мне показалась Сибирь, каковы впечатления. А я, черт меня, видно, подзадорил, с иронией, которую он не должен был прозевать, отвечаю: «Совершенно, ваше превосходительство, замечательные впечатления: дороги ровные и прямые, крестьяне довольны жизнью, чиновники услужливы и совершенно бескорыстны, отвергают даже малейшую попытку отблагодарить за услугу. В сердцах людей — воодушевление и вера в прогресс. Словом, вижу в Сибири светлое будущее всей России. В народе же местном популярна песенка:
Тут Батеньков с усмешкой, словно извиняясь за меня, встрял: «Юношу, видно, не просветили, что сия верноподданическая песенка местными чиновниками во славу Трескина исполнялась». Сперанский тоже иронически скривился и говорит, что ему со мной интересно и могу заходить запросто, в любое время, а сегодня еще во время обеда поговорим. Вот и все, Фердинанд. Но, сам видишь, в Томске у него осведомители есть.
Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти.
Выставки Василия Васильевича Верещагина в России, Европе, Америке вызывали столпотворение. Ценителями его творчества были Тургенев, Мусоргский, Стасов, Третьяков; Лист называл его гением живописи. Он показывал свои картины русским императорам и германскому кайзеру, называл другом президента США Т. Рузвельта, находился на войне рядом с генералом Скобелевым и адмиралом Макаровым. Художник побывал во многих тогдашних «горячих точках»: в Туркестане, на Балканах, на Филиппинах. Маршруты его путешествий пролегали по Европе, Азии, Северной Америке и Кубе.
Творчество этого художника широко известно всякому, кто хоть немного разбирается в живописи. Однако не каждый знает, что жизнь Кустодиева, пришедшаяся на переломные для России времена, была омрачена тяжелой болезнью. Он мужественно боролся с недугом и наперекор судьбе воспевал в своем творчестве радость жизни. Впервые публикуемые в книге архивные материалы позволяют значительно шире показать отношения Кустодиева с родными и друзьями, прояснить его политические симпатии и антипатии, углубить представление о том, что писали о нем современники и что ценил в собственном творчестве сам художник.
С именем Александра Андреевича Баранова неразрывно связано освоение русскими первопроходцами побережья Америки. Он основал столицу Русской Америки — Ново-Архангельск. При нём в 1812 г. была заложена в Калифорнии крепость Росс и даже предпринята дерзкая попытка закрепиться на одном из Гавайских островов. Как писал выдающийся исследователь Аляски Л. Загоскин, «полтора миллиона квадратных вёрст материка Америки есть подарок России от Александра Андреевича Баранова... человека, обрёкшего себя на 28-летнее отлучение от родины, им пламенно любимой, в край совершенно новый и дикий в ту пору для всей Европы».Роман современного писателя Аркадия Кудри рассказывает об освоении русскими первопроходцами побережья Америки, об Александре Андреевиче Баранове, первом главном правителе русских колоний на Аляске.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
