Фердинанд Врангель. След на земле - [40]
— А мы все думаем, где же земля, — горько усмехнулся Врангель.
Оставалось держать путь на восток, к меридиану Шелагского мыса, и попытаться, как предписывала инструкция, поискать землю в тех краях, лежащих к северу от приметного мыса. Но сначала имело смысл вернуться к складу провиантов и пополнить запасы.
Снег вокруг него был изборожден медвежьими следами, но зверям не удалось взломать ледяную крышу и проникнуть внутрь. Лишь вода просочилась в ледяной погреб, но продукты почти не пострадали.
Можно было смело продолжать путь на восток, однако на четвертый день движения от склада на горизонте вновь показалась синева — признак большой полыньи или открытого моря. Посланные на разведку Матюшкин и Козьмин, вернувшись, доложили, что впереди вода и надо держать южнее.
Наутро разошедшийся туман явил на юге вид черных, остроконечных скал Шелагского мыса. Взяв с помощью секстана полуденную высоту солнца, Врангель определил, что они находятся почти на семьдесят первом градусе широты. От Шелагского мыса их отделяло восемьдесят семь верст.
— Как, по-вашему, Антон Максимович, — спросил он Татаринова, — на каком минимальном расстоянии может быть видна здесь земля?
— Ежели нет тумана, не менее чем на пятьдесят верст, — уверенно ответил сотник.
Врангель прикинул в уме: итак, будем считать, восемьдесят верст на юг, к Шелагскому мысу, плюс пятьдесят верст на север. Очевидно, на меридиане Шелагского мыса, по крайней мере на расстоянии ста тридцати верст от берега, земли нет. Вот так, господин Сарычев, обращаясь мысленно к научному руководителю экспедиции, подумал он, инструкцию мы выполнили, результат же отрицательный. А еще ранее установили, что и на триста верст к северу от Большого Баранова Камня земли тоже нет. Где же остается искать ее, еще далее на восток? Но запас собачьего корма — всего на четыре дня. До ближайшего склада с провиантом не менее двухсот верст. И уже конец апреля, весна вовсю. Наступает на пятки. Снег разрыхлился, собаки бегут тяжело. Пора поворачивать обратно.
Очередной продовольственный склад, как и предыдущий, оказался цел. Поблизости от него попалось на дороге толстое сосновое бревно, и вместе с жарким пламенем костра куда-то исподволь улетучилось унылое настроение, в коем, удрученные неудачей, пребывали путешественники последние дни.
Край матерой земли открылся первого мая, и только теперь все осознали, до какой степени за полтора месяца странствий истосковались по суше. Раскапывая снег, обнажали мох и любовно гладили ветви чахлых, едва заметных кустиков.
Через три дня отряд достиг Походска на устье Колымы. Почти одновременно в селение, спасаясь от голодной смерти, пришли из тундры шесть тунгусских семей, и Врангель, имея в виду скорое возвращение отряда в Нижнекамск, распорядился выделить тунгусам значительную часть съестных припасов.
Глава седьмая
Врангель ожидал, что после трудного и, увы, не отмеченного открытиями похода по льду его ободрят хотя бы вести из Петербурга — от Сарычева или Василия Михайловича Головнина. Но молчал даже испытанный друг Федор Литке. Именно ему отправлял Врангель самые подробные сообщения о ходе своих исследовательских работ, ему поверял все радости жизни, сомнения и надежды.
Дружба зародилась во время совместного плавания на «Камчатке» под командой Головнина. Они были сверстниками, оба из семей обрусевших немцев, чьи предки еще век назад связали свою судьбу с Россией. И тот, и другой рано остались сиротами и были взяты на попечение родственниками. На жизненный путь Врангеля немалое влияние оказал Иван Федорович Крузенштерн. Такой же добрый гений, моряк, направил и дорогу Федора Литке[19].
Воевавший вместе с Сенявиным флотский офицер Иван Сульменев, возвращаясь из средиземноморского похода, познакомился в Радзивилле со старшей сестрой Литке, Натальей. Вскоре сыграли свадьбу, и под влиянием Сульменева юноша стал мечтать о карьере моряка. Сдал офицерский экзамен и был зачислен во флотский экипаж. Успел даже повоевать, отличился в бою при штурме Данцига и за проявленную храбрость удостоился ордена Анны.
И тот же Сульменев, находившийся в дружеских отношениях с Головниным, замолвил словечко за своего подопечного, когда узнал, что Головнин вновь собирается в кругосветное плавание. Так Федор Литке попал в экипаж «Камчатки».
Трудности нелегкого похода сблизили двух юношей. Отличник Морского корпуса, Фердинанд считал своим долгом поделиться знаниями с не имевшим подобного образования Литке. Новый друг раскрыл Врангелю свою беду: лейтенант Никандр Филатов, сослуживец Головнина еще по кругосветному плаванию на «Диане», невзлюбил его, преследует мелкими придирками, а после ссоры в театре, во время стоянки в Рио-де-Жанейро, готов стереть мичмана Литке в порошок. Тогда на пути к Камчатке Федор Литке всерьез подумывал бросить к черту это плавание и списаться в Петропавловске на берег. Лишь доводы друга, что нельзя поддаваться унынию и из-за мелких дрязг, неизбежных в дальнем походе, ставить под удар карьеру моряка, убедили Литке продолжить плавание.
Прощаясь перед отъездом Врангеля в Сибирь, они поклялись сообщать все интересное о своей жизни. В последней весточке Литке писал, что тоже получил назначение возглавить экспедицию на Север по исследованию острова Новая Земля и близлежащих берегов Ледовитого моря. В их жизненных дорогах вновь обозначилось сходство. Федор уже должен был отправиться в плавание, но ни строчки от него нет.
Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти.
Выставки Василия Васильевича Верещагина в России, Европе, Америке вызывали столпотворение. Ценителями его творчества были Тургенев, Мусоргский, Стасов, Третьяков; Лист называл его гением живописи. Он показывал свои картины русским императорам и германскому кайзеру, называл другом президента США Т. Рузвельта, находился на войне рядом с генералом Скобелевым и адмиралом Макаровым. Художник побывал во многих тогдашних «горячих точках»: в Туркестане, на Балканах, на Филиппинах. Маршруты его путешествий пролегали по Европе, Азии, Северной Америке и Кубе.
Творчество этого художника широко известно всякому, кто хоть немного разбирается в живописи. Однако не каждый знает, что жизнь Кустодиева, пришедшаяся на переломные для России времена, была омрачена тяжелой болезнью. Он мужественно боролся с недугом и наперекор судьбе воспевал в своем творчестве радость жизни. Впервые публикуемые в книге архивные материалы позволяют значительно шире показать отношения Кустодиева с родными и друзьями, прояснить его политические симпатии и антипатии, углубить представление о том, что писали о нем современники и что ценил в собственном творчестве сам художник.
С именем Александра Андреевича Баранова неразрывно связано освоение русскими первопроходцами побережья Америки. Он основал столицу Русской Америки — Ново-Архангельск. При нём в 1812 г. была заложена в Калифорнии крепость Росс и даже предпринята дерзкая попытка закрепиться на одном из Гавайских островов. Как писал выдающийся исследователь Аляски Л. Загоскин, «полтора миллиона квадратных вёрст материка Америки есть подарок России от Александра Андреевича Баранова... человека, обрёкшего себя на 28-летнее отлучение от родины, им пламенно любимой, в край совершенно новый и дикий в ту пору для всей Европы».Роман современного писателя Аркадия Кудри рассказывает об освоении русскими первопроходцами побережья Америки, об Александре Андреевиче Баранове, первом главном правителе русских колоний на Аляске.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
В книге автор рассказывает о борьбе армянского национального героя Андраника Озаняна (1865 - 1927 гг.) против захватчиков за свободу и независимость своей родины. Книга рассчитана на массового читателя.
Евгений Львович Шварц, которому исполнилось бы в октябре 1966 года семьдесят лет, был художником во многих отношениях единственным в своем роде.Больше всего он писал для театра, он был удивительным мастером слова, истинно поэтического, неповторимого в своей жизненной наполненности. Бывают в литературе слова, которые сгибаются под грузом вложенного в них смысла; слова у Шварца, как бы много они ни значили, всегда стройны, звонки, молоды, как будто им ничего не стоит делать свое трудное дело.Он писал и для взрослых, и для детей.
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.