Фердинанд Врангель. След на земле - [16]
— Надо бы и об ужине позаботиться.
Вдвоем они настреляли десятка два уток и куропаток.
Уже в сумерках добрались до первой от реки станции, расположенной в лесу, на большой поляне. Внутри просторного бревенчатого дома, покрытого землей, горел в глиняной печи, чувале, огонь, и было дымно. Хозяин станции, средних лет якут, живший здесь вместе с семейством, засуетился, принимая гостей, и дал поначалу промашку, приняв за начальника каравана Решетникова. Тот, со скользнувшей по губам усмешкой, поправил оплошность, представив якуту более молодого спутника.
Поужинали отварной утятиной и стали устраиваться на ночлег. Врангелю было предложено лучшее место на нарах — как раз против очага. Но, не успев заснуть, он предпочел перебраться на свежий воздух: неприятно действовали сложная смесь запахов, переговоры людей, детская возня. Да еще в бревенчатую юрту забрались пара собак и несколько телят.
Взяв медвежью шкуру, лейтенант расстелил ее возле ярко горевшего на поляне костра. Пахло ночной сыростью, увядающей травой. Облегавший его теплый мех вызывал ощущение уюта. «Хорошо, все пока хорошо», — засыпая, подумал он.
Проснулся рано от треска возрождаемого якутами огня и запаха разогреваемой на костре похлебки. Одеваясь, поежился от озноба: ночью был заморозок, и термометр показал два градуса ниже нуля. Что же будет дальше?
Каждый день, проведенный в дороге, умножал знания о стране, через которую лежал путь, и об обычаях ее жителей. Так, когда караван проезжал через вершину поросшей лесом сопки, якуты остановились возле старой высокой лиственницы. С ее ветвей свисали конские волосы с привязанными к ним разноцветными лентами, а у корней были воткнуты в землю шесты и прутья. Старший из проводников, Анисим, выдернул из гривы своей лошади несколько волосьев и тоже подвесил их на дерево. Лишь после этой, не без торжественности исполненной церемонии караван возобновил свой путь. Якуты почти тут же затянули монотонную песню.
На вопросы Врангеля, что значит жертвоприношение и о чем поют якуты, Решетников пояснил:
— Так задабривают они духа гор, чтобы беда миновала их. А поют о том, как красивы горы и реки, и озера. Ну, вроде как хвалят своего бога за его всемогущество.
— Разве они не крещеные?
— А кто их знает, — пожал плечами Решетников, — может, и крещеные. Но и своих древних богов не забывают.
К ночи добрались до другой станционной юрты, где предстояло сменить лошадей. Лишь холодный дождь заставил Врангеля, вновь расположившегося спать на поляне, уйти из-под сени деревьев в помещение. Но спертый воздух, дружный храп утомленных спутников и другие малоприятные звуки, производимые людьми и скотиной, отбили у него всякий сон. Он встал, как и лег, усталый, с воспаленными от бессонницы глазами, но постарался скрыть плохое расположение духа и лишь подумал о том, что пора бы подавить культурные привычки и попытаться приспособиться к иной жизни, которой эти люди живут из века в век.
Встретивший его у костра Решетников участливо спросил:
— Аль не здоровится, Фердинанд Петрович? Что-то глаза у вас нынче красные.
— Это ничего, пройдет, — суховато ответил Врангель и спросил: — Свежих лошадей привели?
— Привели. Уже седлают.
Теперь они вступили в низменный край с множеством тихих, словно заколдованных озер. Шуршащая под копытами лошадей сухая листва, обеспокоенные крики вспугнутых караваном птиц, созерцание ловких прыжков резвящихся меж веток лиственниц белок — все это целительно действовало на душу, и Врангель, поборов дрему, с любопытством и радостью всматривался в окрестный пейзаж.
В глубине долины, покрытой тучным лугом, вдруг открылось целое поселение из нескольких юрт, и, как только караван приблизился к Врангелю, поспешило с докладом тамошнее начальство — голова улуса[11] с якутским князем и писарями. Взаимные подарки заключались с якутской стороны в свежих съестных припасах, а со стороны гостей — в чае, табаке и водке. Впрочем, подарки подарками, а приезд русского офицера якуты использовали, чтобы вывалить на него ворох своих жалоб и обид на проезжающих через их наслег, т.е. поселение, казаков, которые обирают жителей, а в случае протестов еще и потчуют плеткой.
— Не слушайте вы их, ваше благородие, — советовал выступавший переводчиком Решетников. — Известные ябедники, все врут.
Не в его силах был что-либо изменить здесь, но Врангель посчитал нужным вдохнуть в якутов надежду на лучшее. Вскоре, заявил он, все должно измениться: по новым установлениям казаки получают землю и, возделывая ее, не буду иметь времени докучать своим соседям-якутам.
Выслушав эту новость, якуты молча переглянулись.
На Алданской станции вновь взяли свежих лошадей. Оседлав коренастого, с широкой грудью и мохнатого, как все якутские лошади, жеребца, унтер-офицер Решетников, прежде чем тронуться, размашисто перекрестился. Поймав на себе взгляд Врангеля, словно оправдываясь, пояснил:
— Впереди Тукуланский путь, самые тяготы. Да ничего, не впервой, Бог нам в помощь!
Ясная в последние дни погода сменилась ненастьем. С обложенного тучами неба сыпал дождь. Холодный ветер поднимал волну на Алдане. До другого берега, отстоящего на полторы версты, переправлялись на плоскодонном судне того же типа, на каком плыли по Лене.
Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти.
Творчество этого художника широко известно всякому, кто хоть немного разбирается в живописи. Однако не каждый знает, что жизнь Кустодиева, пришедшаяся на переломные для России времена, была омрачена тяжелой болезнью. Он мужественно боролся с недугом и наперекор судьбе воспевал в своем творчестве радость жизни. Впервые публикуемые в книге архивные материалы позволяют значительно шире показать отношения Кустодиева с родными и друзьями, прояснить его политические симпатии и антипатии, углубить представление о том, что писали о нем современники и что ценил в собственном творчестве сам художник.
Выставки Василия Васильевича Верещагина в России, Европе, Америке вызывали столпотворение. Ценителями его творчества были Тургенев, Мусоргский, Стасов, Третьяков; Лист называл его гением живописи. Он показывал свои картины русским императорам и германскому кайзеру, называл другом президента США Т. Рузвельта, находился на войне рядом с генералом Скобелевым и адмиралом Макаровым. Художник побывал во многих тогдашних «горячих точках»: в Туркестане, на Балканах, на Филиппинах. Маршруты его путешествий пролегали по Европе, Азии, Северной Америке и Кубе.
С именем Александра Андреевича Баранова неразрывно связано освоение русскими первопроходцами побережья Америки. Он основал столицу Русской Америки — Ново-Архангельск. При нём в 1812 г. была заложена в Калифорнии крепость Росс и даже предпринята дерзкая попытка закрепиться на одном из Гавайских островов. Как писал выдающийся исследователь Аляски Л. Загоскин, «полтора миллиона квадратных вёрст материка Америки есть подарок России от Александра Андреевича Баранова... человека, обрёкшего себя на 28-летнее отлучение от родины, им пламенно любимой, в край совершенно новый и дикий в ту пору для всей Европы».Роман современного писателя Аркадия Кудри рассказывает об освоении русскими первопроходцами побережья Америки, об Александре Андреевиче Баранове, первом главном правителе русских колоний на Аляске.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.