Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков - [109]

.

Результатом ревизий в области администрации явилось обнародование указов, 1254 и 1256 гг. об обязанностях бальи, сенешалов и прево[799]. Альфонс де Пуатье, поступавший всегда согласно со своим братом, издал подобные же указы для своих доменов[800] Бальи или сенешал, вступающий в исполнение своей должности, должен был поклясться на площади, что он будет судить правильно, уважать местные кутюмы, охранять права короля, не принимать никаких подарков, ни сам давать их советникам королевской курии. За этим следуют предписания, которые часто кажутся внушенными римскими законами о правителях провинции[801], например, в случае перемещения бальи обязан оставаться в течении пятидесяти дней на своем прежнем посту, для того чтобы те, кому он причинил какой-нибудь вред, могли взыскать с него убытки. Бальи и сенешалы не имели права без разрешения жениться, ни приобретать земли в своем округе. Им запрещалось взимать налоги, непредусмотренные кутюмом, употреблять хитрости или устрашение для того, чтобы вымогать деньги в, виде отступного, прибегать к пыткам в тех случаях, когда обвинителем выступает только один человек. Они должны были не допускать разврата и игры и сами должны показывать в этом пример. Наконец, как мы уже упоминали, они обязаны были устраивать собрания прюдомов, чтобы советоваться с ними о допустимости вывоза вина и хлеба. Это, впрочем, не было новшеством. По крайней мере, на юге система совещаний была в обычае. Дело шло, конечно, вовсе не о том, чтобы создавать парламент в миниатюре. В том случае, который нас сейчас интересует, король хотел воспрепятствовать своим чиновникам несвоевременно воспрещать вывоз, чтобы продавать затем купцам лицензии[802]. Такие собрания существовали не везде; но от некоторых из них, вероятно, ведут свое начало провинциальные штаты[803].

Эти указы применялись не полностью и недолго. Но, по крайней мере, теми своими параграфами, которые касались администрации и за выполнением которых могли наблюдать ревизоры, они оказались полезны и содействовали доброй славе королевской власти. Это была, несомненно, удачная попытка привести местных чиновников к сознанию своего долга и заставить повсюду почувствовать сдерживающее и охраняющее справедливость воздействие курии. На юге результаты были очень заметны. Сенешалов стали оставлять на одном месте недолго, в течение года, двух, самое большее четырех. Им стали чаще присылать письменные приказы. Апелляции к курии участились и приводили к пересмотру приговоров. На местах, сенешал утратил часть своей судебной власти, переданной особому судье «juge mage» (judex major)[804]. Альфонс де Пуатье, со своей стороны, устранил злоупотребления своих агентов; запретил «bailles'ям» присуждать к штрафам. Живя, как и его брат, в Париже, он управлял издалека, но он любил быть осведомленным обо всем и вел огромную переписку; несмотря на свою алчность, медлительность, мелочную придирчивость, он все-таки содействовал восстановлению благосостояния и мира на этом юге, который обезлюдел и обнищал благодаря религиозным войнам[805].

В результате этих опытов, производившихся в продолжение трех четвертей века, у курии осталось недоверие к бальи и сенешалам, и уже начинает чувствоваться упадок этих важных должностей. Однако они предприняли и будут продолжать дело размельчения властей, соперничающих с королевской. Сам Людовик Святой, как ни уважал он чужие права, все-таки, использовал эту работу термитов, подтачивавших здание феодализма.

V Король — верховный сеньор

Над местными чиновниками стоит король и курия. Какую-же политику ведут они, каковы методы их деятельности, каковы их намерения?

Филипп-Август был человеком изворотливым, не отличавшимся слишком большой щепетильностью; Людовик VIII и Бланка Кастильская были довольно черствы и строги; Людовик Святой завещал своему наследнику следующее правило: «Будь настолько справедлив, чтобы не уклоняться ни от какого справедливого поступка, ни из-за чего, что могло бы произойти»[806]. Но все эти государи, правда, с разными оттенками, живо чувствовали, что существует «лишь один король во Франции», и прежде всего они хотели извлечь из своей прерогативы «dominas superior», «сюзерена над всеми», те выгоды, которые в ней заключались. Монархия осталась феодальной, но это обстоятельство являлось теперь для нее источником силы, так как сюзерен, имеющий деньги, большой домен и надежное войско, мог многого потребовать от исполняющих свой долг вассалов.

У могущественного феодального короля должна была явиться мысль зафиксировать в письменном виде, если нужно, то в результате обследований, все обязанности своих вассалов. Это именно и сделал Генрих II в Англии. Эго же сделал и Филипп-Август во второй половине своего царствования. Регистр «Сокровищницы хартий», начатый в 1220 г. его вице-канцлером Гереном, содержит в себе копии ста тридцати двух обследований, произведенных за время с 1195 по 1220 г., «согласно распоряжения сеньора короля по разным предметам»; многие из них посвящены правам короля на различные земли в отношении суда, доходов, регалии, охоты и т. д.