Феодал. Федерал. Фрондер. Форпост - [21]

– Ну, это уже нюансы. В общем, жду нефти. И вот еще что – тарная дощечка нужна. Подбросишь?

– Безусловно.

– Добро. Сколько машин нужно?

– Сто пятьдесят.

– Сколько-сколько?

– Ну, хорошо, дайте хотя бы сто.

– Ох, Полещук, ты хоть и феодал, но совсем еще «зеленый»! Мишенька, дорогой ты мой человек, нельзя жить только сегодняшним днем! Что, так и будешь все время дырки штопать на тришкином кафтане? Роскошнее себя веди, Георгиевич! Мы же с тобой не шелупень какая-нибудь, а губернаторы! Руководители крупнейших регионов России! Короче, не дергайся по мелочам, забирай тысячу штук и помни доброго дядю Лешу!

Ликвидация неравенства

Узнав о шумном визите незваных гостей, Стрельников осторожно намекнул мне, что пора бы вместо дедушек-вахтеров поставить на входе в администрацию вохровцев, а еще лучше – милиционеров. Я категорически возразил:

– Нет, Саныч, мы с тобой власть народная, и от народа отгораживаться вооруженной охраной не станем. Сделаем фирменно, как на Западе – длинную красивую стойку, за которой сидит милая девушка, встречающая посетителей доброй улыбкой и полезным советом. А в тылу у нее – малозаметный дядечка в полувоенной форме, который реагирует только на нештатные ситуации. И никакого оружия. Ты что, стрелять в администрации вздумал? Упаси боже!

– Будь по-твоему, но милицейский патруль все равно должен быть где-то неподалеку.

– А он и так есть – у ЦУМа. Если уж очень хочется, договорись с Шебалиным, пусть сделает там стационарный пост, с будочкой. Но чтобы милиция вокруг администрации не маячила.

А еще ситуация с шахтерами подвигла меня на творческое переосмысление роли и места спецбуфета в жизни руководства области. Располагался буфет напротив моей приемной и предназначался только для губернатора и его замов. Я в буфет не ходил, иногда секретарши приносили мне оттуда бутерброды или кефир, а вот замы посещали привилегированную точку общепита исправно. Несмотря на мощную вытяжку, в обеденное время из буфета доносился запах пищи, что меня как «красного безобедника» сильно раздражало. В общем, я решил прикрыть лавочку, законсервировав буфет для особых случаев – скажем, для приема почетных делегаций, коллег из других регионов, иностранцев. Недовольные замы пошли за харчами в общую столовую, но и тут по неистребимому аппаратному рефлексу устроили сегрегацию. По мановению ока хозяйственная служба специально для замов выгородила в столовой отдельный закуток с цветами, новой мебелью и фарфоровой посудой. Пищу в этом комфортабельном загоне разносила симпатичная официантка (рядовые клерки обслуживались самостоятельно).

Но замам не повезло: в моем дневном графике неожиданно выкроилось получасовое «окно», я решил в кои-то веки нормально пообедать, в связи с чем спустился в столовую, где и обнаружил номенклатурные излишества. Недолго думая, я долбанул по «иерархической» перегородке ногой. Крепеж поддался, и я начал методично отрывать от каркаса пластиковые панели. Изумленные чиновники перестали жевать. Непостижимым образом рядом материализовался управделами Некипелов, с большим энтузиазмом ринувшийся мне помогать. Вдвоем мы быстро доломали перегородку. Некипелов унес пластик на склад хозслужбы, уборщица ликвидировала следы реконструкции, а я вымыл руки, взял поднос, отстоял в очереди, сел за самый дальний столик и с большим аппетитом пообедал.

Я встретил вас

Улыбнулся я за первый месяц работы всего один раз. Правда, сначала мне пришлось вздрогнуть. Я мирно изучал текущую почту, когда от порога кабинета донеслось громовое:

– Я встретил вас и все былое

В отжившем сердце ожило!

Я вспомнил время, время золотое,

И сердцу стало так тепло!

Не успел я понять, что происходит, как увидел шмыгнувшего ко мне под стол далматинца. Гиперактивная собака обнюхала мои ноги, порылась носом в бумагах, попыталась лизнуть меня в щеку, а потом резво побежала по периметру кабинета. Пса неуклюже пыталась поймать Людмила Григорьевна, а поющий хозяин собаки, субъект в длинном пальто и пижонском красном шарфе, широко улыбаясь, подошел к моему столу и начал радостно меня обнимать.

В ходе тактильного контакта я наконец узнал возмутителя спокойствия – это был «золотой голос Прикамья», солист оперного театра, лауреат всевозможных премий и фестивалей, народный артист РСФСР Илья Мехоношин. Высвободившись из крепких объятий певца, я предложил ему раздеться и сесть, после чего попытался утихомирить разгоряченную секретаршу.

– Людмила Григорьевна, оставьте собачку, пусть побегает. Лучше принесите из буфета куриных костей для нашего незваного гостя.

– Пес обдерет обивку, а потом еще и нагадит. Знаю я этих далматинов – собаки совершенно неуправляемые.

– Ничего, ущерб возместит господин Мехоношин из своих гонораров. Несите косточки. А вы, Илья Фролович, отныне попадете в областные анналы как первый человек, приведший животное в этот кабинет.

Обладатель роскошного баритона, снявший пальто (но не шарф), ответствовал:

– Вы понимаете, совершенно не с кем оставить собаку. А за ней ведь глаз и глаз нужен. Но на самом деле я пришел к вам не для демонстрации своего песика, хотя экземпляр отменный, уверяю вас – вы посмотрите на его стать! Видите ли, намечается важнейшее культурное и, не побоюсь этого слова, политическое мероприятие! Я приглашен в Вашингтон, в Белый дом, выступать на рождественском благотворительном вечере, который устраивают президент США и первая леди. Неслыханная честь для скромного мастера искусств и честь, я хочу подчеркнуть, для всего Прикамья!