Фенрир. Рожденный волком - [129]

– Здесь мои воины. Они схватят тебя, ведьма, – пригрозила Элис.

Еще один символ встрепенулся в сознании Элис: две вертикальные черты, соединенные между собой буквой Х. Она ощутила холод иного рода, иной свет. То был знак нового дня, откровения, ясности. Элис знала, что он живет внутри чародейки. Символ вспыхнул, словно солнечный луч, вырвавшийся из темноты, а затем снова пропал, унесся из монастыря в поток лунного света.

Элис закричала. Вокруг нее лежали тела франков в самых немыслимых позах: некоторые уткнулись лицами в землю, некоторые смотрели в небеса, руки их были широко раскинуты в стороны, словно в обращенной к звездам мольбе. Символы, живущие в Элис, кажется, усилили ее восприимчивость; она поняла, что цвета, окутывавшие воинов, ночная музыка, льющаяся из них, были цветами и музыкой не смерти, но сна. Она знала, что воины зачарованы, но живы.

– Кто ты такая? – услышала Элис собственный вопрос.

Ведьма склонила голову.

– Ты, – сказала она. – Я – это ты.

– Это глупость какая-то, ведьма.

– Мы с тобой куски разбитой вазы. Но вазу можно склеить.

– Ты мой враг.

– Да. Я нанесла тебе удар. Но от этого нет пользы. Я не могу уничтожить тебя, а ты не можешь уничтожить меня.

– Тогда почему ты дрожишь?

– Потому что знаю о приближении смерти.

– Чьей смерти?

– Твоей и моей.

– Я не умру. Не от твоей руки и не от рук твоих приспешников.

– Нет, не умрешь. Однако руны воссоединятся. Он снова придет на землю, уничтожив тебя, уничтожив меня. В этом истина. – Чародейка тронула узел, затянутый на шее. – Ожерелье мертвого бога, тройной узел, который был развязан, будет завязан снова, когда он снова окажется здесь, проявившись в рунах.

– Кто будет здесь снова?

– Бог рун. Бог, который и есть сами руны. Я знаю, что заключено в тебе. Это не просто воющая руна.

Элис сглотнула ком в горле. Воющая руна. Это название было ничуть не хуже других, эта руна держалась отдельно от восьми подруг, именно она подвывала голосом одинокого волка в холмах. Кого она призывала? Того, кто гнался за ней во время всех ночных прогулок в Лоше. Волка.

– Так поэтому ты и твой чудовищный брат преследуете меня?

– Поэтому я преследую тебя. Мой брат не понял бы, для чего все это. Он не в силах постичь истинную природу рун, понять, каково нести их в себе, сознавать неумолимость судьбы, которую они обещают.

От ведьмы на Элис повеяло каким-то сильным чувством, весьма схожим с тем, какое исходило от купца и от которого разило уксусом и дегтем. Обман. Ведьма солгала о своем брате. Но в чем именно?

Ведьма продолжала:

– Когда руны освободятся со смертью тела, бог окажется здесь, Волк убьет своего брата и станет сражаться с повелителем мертвецов. Нить моей судьбы оборвется, и я погибну от зубов Волка.

Элис никак не могла уловить смысл ее слов, однако символы в ее сознании пришли в ужасное возбуждение. Они болтали и звенели, стенали и тряслись. Перед глазами замелькали образы: лоснящаяся конская спина; поток воды, бегущий по гладким камням; водяная пыль над водопадом, пронизанная радугами; солнце, золотящее верхушки облаков; золотые поля в долине Индра; сияющий край серпа, который срезает колосья пшеницы; корзины с блестящим зерном, погруженные на телегу; и свет великой радости в окнах церкви Сент-Этьен, лившийся из окон, пока она стояла на коленях, умоляя о спасении и милости. Руны сверкали и переливались, и она знала, что это свет Бога. Но что их так переполошило?

Что-то взывало к ним, чья-то зима звала их лето. Другой такой же свет заставил их заискриться колоннами прозрачного льда, заблестеть мерзлыми осенними листьями, опушенными колючим инеем, превратил град в серебристую завесу, заиграл на потной шкуре дикого белого быка. Эти видения также были вызваны символами, но не теми, которые обитали внутри Элис. Эти знаки, она знала, живут в ведьме. Неприятные ощущения подсказали Элис, и весьма недвусмысленно, что ее руны вопят от радости, чуя руны, принесенные ведьмой.

«Не знаю как, но ведьма должна умереть».

Мунин как будто перехватила ее мысль. Она метнула в Элис нож. Он с грохотом упал ей под ноги, и Элис подняла его. Стальной клинок зловеще заблестел в лунном свете. Ведьма не проронила ни звука, ее пустые глазницы были обращены в никуда. Элис пошла к ней, она замахнулась, собираясь всадить нож ей в живот. Однако что-то мешало. Ее рука неожиданно перестала слушаться приказов мозга.

Ведьма нарушила молчание:

– Если бы все было так просто, ты была бы мертва еще много лет назад.

Элис собралась с силами, взялась за нож обеими руками и попыталась воткнуть в шею ведьмы. Но не смогла. Она поняла, что ей мешает: руны, те самые, которые живут внутри ведьмы. Они не позволяют ей убить ведьму, и все же руны хотят воссоединиться. Каждая восьмерка рун явно желала смерти носительнице другой восьмерки, но при этом защищала свою.

Элис в отчаянии отшвырнула нож.

– Но способ все-таки имеется, – сказала ведьма.

Элис обернулась на звук шагов. К галерее приближались Мозель и Офети, за ними шли Астарт, Эгил и Фастар. Офети с Мозелем несли длинную веревку. Элис мгновенно заметила, что с ними что-то не так. Оба воина были без оружия. «Ни один из них не захотел бы остаться безоружным в компании противника», – подумала Элис. Где же меч Мозеля? Где боевой топор Офети?