Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века - [22]

Около 1220 года король Фредерик и Майкл Скотт, его друг и наставник, вернулись на Сицилию. Как и великий Парацельс впоследствии, они весьма интересовались медициной и способами врачевания. В анонимной рукописи того времени говорится, что Скотт нашёл способы лечения проказы, подагры и водянки, а также написал два текста медицинской тематики — «О моче» и «Pillulae Magistri Michaelis Scoti».[98]

Факты жизни Майкла Скотта со временем опутала паутина легенд, которые при буквальном восприятии кажутся полной фантастикой. При более близком изучении они, однако, наводят на мысль о возможности суфийского влияния.

Особенно интересна одна из них — она либо намекает на чисто суфийскую способность выходить за границы времени, либо свидетельствует о гипнотических талантах высочайшего уровня.

По преданию, это произошло в Палермо в ноябре 1220 года на приеме в честь годовщины коронации короля Фредерика. Пажи как раз обносили гостей кувшинами и чашами с ароматной водой для омовения рук и вышитыми полотенцами, когда в пиршественный зал вошли Скотт со спутником, оба в восточных нарядах. Погода была ужасно жаркая, и король попросил Скота вызвать дождь, чтобы как-то сбить жару. Скотт немедленно вызвал грозу и ливень, которые затем прекратились так же быстро, как и начались. Когда король спросил Скотта, какую награду тот желает получить, маг и астролог попросил позволить ему выбрать одного из присутствующих сеньоров в качестве своего защитника в битве против неких врагов. Выбрал он некого немецкого барона по имени Ульфо. Как показалось Ульфо, они немедля отправились в путь на двух судах и в сопровождении целого войска. Они поплыли на запад по Средиземному морю в неведомые края, не нанесённые на карты, пока не приплыли к некой земле, где их встретили весьма странные люди, которые присоединились к армии под командованием Ульфо. Во время успешной осады Ульфо убил местного короля, женился на его дочери и воссел на трон, а Скотт и его одетый по-восточному спутник тем временем отправились на поиски новых приключений. Ульфо и его жена счастливо прожили двадцать лет, растя детей в мире и согласии, пока в один прекрасный день не явился Скотт со спутником и не спросил, не желает ли Ульфо посетить родные пенаты. Тот согласился и внезапно обнаружил себя в пиршественном зале, где всё было точно так же, как перед его отъездом, Пажи всё ещё сновали среди гостей с чашами для воды. Скотт и его спутник исчезли, а Ульфо провёл остаток жизни, оплакивая потерю своих детей и прекрасной жены, с которой прожил двадцать лет.

История эта похожа на волшебную сказку из «Тысячи и одной ночи». Однако у неё есть кое-какие параллели с рассказами о невероятной способности суфиев играть с восприятием времени и пространства. Идрис Шах в своей «Восточной магии» рассказывает почти идентичную историю. Она повествует о том, как правителя Египта убеждают опустить голову в бочку с водой на глазах у придворных. Сделав это, он немедленно оказывается на берегу чужой земли, словно выброшенный туда после кораблекрушения. Поклявшись отомстить шейху Шахаб аль-Дину, волшебнику, ввергнувшему его в такую беду, правитель встречает местных жителей, которые отводят его в ближайший город и продают в рабство. Через несколько лет он получает свободу, женится и открывает собственное дело. В один прекрасный день, оказавшись на берегу моря, он решает искупаться, и, погрузившись под воду, в тот же миг оказывается в своём каирском дворце в окружении придворных.

И хотя ему казалось, что прожил долгие годы, на самом деле прошло лишь несколько секунд.

Интересно, что в обеих историях фигурируют сосуды, наполненные водой. Возможно ли, что, сосредоточив внимание субъекта на отражающей поверхности, волшебники мгновенно вызывали у него транс и далее внушали своим подопытным определённые картины и переживания? По крайней мере, это единственное имеющееся в нашем распоряжении правдоподобное объяснение.

В любом случае во время пребывания на Сицилии и в Испании Майкл Скотт почти наверняка испытал определённое суфийское влияние.

И упоминание в «Божественной комедии» служит тому прямым подтверждением. Сам Данте, судя по некоторым признакам, тоже испытал влияние суфиев. Он выучил язык Прованса, унаследовавшего от испанцев и сарацин предрасположенность к шифрованной поэзии и куртуазным романам. Кроме того, Данте некоторое время был членом флорентийской гильдии врачей и аптекарей, а в 1304 году отправился в добровольное изгнание и двадцать лет путешествовал, подобно бродячим дервишам. Интерес к «вульгарной речи» — впоследствии известной как langue verte, «зелёный язык» Франции (а зелёный, позволю себе напомнить, — это суфийский цвет посвящения) — побудил его отказаться от идеи написать «Божественную комедию» на латыни.

Очередное свидетельство гипнотической силы Скотта даёт некий флорентиец в комментариях к «Божественной комедии». Согласно этому автору, как-то раз пришедшие к нему гости попросили Скотта продемонстрировать им одно какое-нибудь чудо. Стоял январь, но по мановению волшебника на столе появился виноград. Скотт велел своим гостям выбрать себе по веточке, но запретил брать их, пока он не даст сигнал. Затем, по слову «давайте!», весь виноград исчез, а несостоявшиеся едоки обнаружили, что сидят, вцепившись руками в рукава своих соседей.