«Феномен Фоменко» в контексте изучения современного общественного исторического сознания - [18]

В то же время сами историки получили возможность открыто обращаться ко всему наследию исторической науки, в том числе и к написанному эмигрантами, и к новейшей зарубежной литературе, зачастую новаторской по методике и по Методологии. Стали рассуждать о теории истории и об альтернативных путях исторического развития, дискутировать в рамках достаточно широкой проблематики, проявился полемический задор (и не в толковании цитат классиков марксизма-ленинизма, как принято было прежде, а с привлечением многообразной литературы как прошлых лет, так и современной).

Обнаружилось большее сближение наук гуманитарных и естественных, вызванное во всем мире в значительной степени тем, что проблемы экологии — т. е. знания об отношении живых организмов и образуемых ими сообществ между собой и особенно окружающей средой — выходят на первый план в жизни всего человечества; лозунг же защиты природы от техногенных и антропогенных воздействий стал знамением времени.

Существенно увеличилось взаимопроникновение методов гуманитарных и иных наук; использование математической методики заметно расширило возможности исторического исследования, не говоря уже о повсеместном введении в обиход ученых гуманитариев новых компьютерных и иных технологий. Все это, конечно, отразилось на новых программах вузовского, а затем и школьного преподавания истории.

Расширялись знания по истории также у широкой общественности, начался поток переизданий исторической литературы давних лет, характеризовавшейся ранее как немарксистская или даже антимарксистская. Показательно, что живой интерес вызвали не только сочинения выдающихся русских мыслителей Серебряного века, но и труды классиков исторической мысли XIX в. и прежде всего «История государства Российского» Н. М. Карамзина, формировавшая культуру исторических представлений россиян на протяжении столетия.

Массовый коммерческий успех издания «Истории» Карамзина объясняется не тем, что ее не издавали все советские годы, тем более не апофеозом самодержавия, ибо большего самодержавия, чем при Сталине, в истории России не было, а «самовластие» как раз либеральный консерватор Карамзин осуждал, осмеливаясь именно самовластцем изобразить Ивана Грозного, столь высоко ценимого Сталиным. А потому, как заметил еще В. О. Ключевский, что «взгляд Карамзина на историю строился… на нравственно-психологической эстетике»[64]. А именно этого-то особенно не хватало в сочинениях советских историков, опиравшихся на принципы вульгарного схематизма.

Тогда буквально хлынул поток публикаций — чаще журналистских (но и во многих научных изданиях также), задачей которых было не столько пополнение наших научных знаний, сколько изменение устоявшихся, казалось, представлений о явлениях прошлого, о событиях, лицах, датах, памятниках истории и их судьбе. Узнали, конечно, немало ценного и полезного, но сколько было непроверенного, не подтверждаемого заслуживающими уважения данными, вырванного из контекста, произвольно истолкованного, рассчитанного на сиюминутный эффект! В сложившейся атмосфере ожидания новых исторических сенсаций можно было рассчитывать в том числе на коммерческий успех возвращения к «откровениям» Н. А. Морозова, теперь уже в рекламной упаковке, соответствующей современному стилю научных технологий.

Книги А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского — высокие образцы продукции так называемой «массовой культуры», сделанные очень умело с чутким ощущением вкусов и возможностей потребителей модных изделий интеллектуального жанра. В наше время, когда диплом о высшем образовании стал для многих едва ли не обязательной принадлежностью, научно-популярные издания также можно отнести к достаточно широко распространенным продуктам индустриально-коммерческого характера. Ведь смысловой диапазон того, что стали вкладывать в понятие «масскультуры» широк: от примитивных форм до сложных — и эстетика масскультуры (и не только в музыкальном или изобразительном искусствах) балансирует между тривиальным и оригинальным, изощренным, иногда даже агрессивным. Это отвечает потребности в досуге, в разрядке, в игре, в общении, поддерживает у самого себя представление о живой умственной деятельности.

Если охранник в часы дежурства довольствуется расшифровыванием загадок кроссворда, радуясь своей способности выбора, скажем, одной из нескольких рек, название которых из пяти букв начинается буквой «Д» (Днепр, Донец, Десна, Дунай…), то в нашем случае уже очевидна демонстрация более высокого уровня образованности, наличия научных интересов и склонности к поддержке сенсационных новаций, кажущихся логически обоснованными, тем более что сомнение (как отмечают психологи) всегда выглядит как знак ума и образованности и способствует самоутверждению и закреплению своего положения в общественном мнении.

Издания книг Носовского и Фоменко — это блокбастер. Подобраны были даровитые «дизайнеры» (или «дизайнер»?) Для демонстрации НХ широкой публике. Книги даже внешне выдержаны в стиле рекламы, свойственной зарубежным зазывным изданиям учебного и научно-популярного типа. Здесь присутствует уверенный стиль изложения и простота языка без злоупотребления иностранными словами, но в то же время с непременным вкраплением научных терминов (тоже иностранного происхождения); нарочитая демонстрация самой методики доказательств и якобы ее доступности; темпераментная подчас полемика; псевдоисториографические пассажи с декларациями, будто историкам, несогласным с их возражениями, нечего им противопоставить; цитаты из трудов других авторов; долженствующие внушить уважение пространные отклонения с научными рассуждениями по частному поводу; указание на данные гуманитарных и особенно негуманитарных наук; схемы, графики, таблицы, сопоставления текстов (как в академических изданиях), иллюстрации, — ведь читателю, считающему себя образованным, следует предлагать продукцию своего рода «ноу-хау». И в то же время авторы не постеснялись в предисловии к изданной в 1998 г. книге «Новая хронология Руси» сформулировать, что «книга написана так, что ее чтение не потребует от читателя никаких специальных знаний». Б. Г. Литвак замечает, приводя эту цитату: «Как просто и удобно! Все дело в том, что для внедрения «концепции» в историческое сознание людей какие-либо «специальные знания» противопоказаны»