Фениксова песнь - [18]

- Послезавтра ее повезут в Эскарат, в закрытом экипаже, который поедет по старой дороге. Вдоль кладбищ то есть. Он свернет на тракт только на третьем часу пути. То есть, не свернет.

Альбинос понимающе кивнул.

- Тогда встретимся здесь на рассвете перед делом, - сказал он.

- Хорошо, - согласился я. - И еще. У меня будет к тебе просьба.

- Какая?

- Выспись.

***

К предстоящей работе я подготовился основательно. Поторопил гнома, у которого заказывал сапоги, забрал у травника уже готовые отвары и пообещал прийти за остальными завтра. Травник вежливо, но непреклонно отметил, что четыре отвара из требуемых приготовить не успеет, и сбил с меня несколько медяков за зря потраченные запасы. Я для вида поворчал, но с мелочью расстался. В лавку торговца я вернулся все еще слегка в образе, и Оарн заметно забеспокоился. Он, как и Кеорн, прекрасно знал, что мое странное поведение обостряется только в двух случаях: когда мне очень скучно и когда я задумал какую-нибудь гадость. На скучающего человека я, видимо, не походил, потому что торговец так яростно пытался вытрясти из меня правду, что в запале пообещал мне два меча, бердыш, клинок любой выковки, дорогой шатаведский арбалет с комплектом серебряных болтов и еще много чего, лишь бы я поделился с ним своими планами.

От всего предложенного (в том числе и разговора по душам) я вежливо отказался и попросил Оарна провести меня в сарай. Там у него было нечто вроде ванной комнаты, и, если бы не нагромождение дров в углу и разбросанный по полу хлам, сарай можно было бы назвать небольшим домиком. Большую его часть занимала самая настоящая ванна, за комплект ритуальных стилетов выдуренная у гномов. Торговец заслуженно гордился ею и ехидно посмеивался над горожанами, у которых можно было найти разве что бадью. К сожалению, ванна от бадьи отличалась только формой, размером и внешним видом, поэтому следующие полчаса мы усердно таскались с ведрами. В ходе работы Оарн все-таки выдурил у меня обещание все объяснить, после чего был жестоко вытолкан из сарая и отправился обратно в дом, на ходу бурча что-то не слишком лестное в мой адрес.

Я хотел запрыгнуть в воду, как в придорожное озеро - с разбегу и с диким воплем, но побоялся, что ванна перекинется, поэтому забрался осторожно и неторопливо. Холодная вода сначала неприятно обожгла кожу, а потом показалась мне божьим благословением. Я закрыл глаза, с ужасом обнаружил под веками все ту же липкую белую муть и распахнул их пошире, с трудом удержавшись от соблазна подпереть парой щепок.

Это что же такого случилось, что потусторонний мир стал так нагло влезать в мои сны? По спине поползли медленные мурашки, переставляющие лапки только из чувства долга. Я повел плечами, и они как будто растворились, растаяли. Нехорошее подозрение, что сны связаны с происходящим в королевстве беспределом, я попытался прогнать. Не получилось. Духи любили вмешиваться в мир живых, и все, вплоть до поведения Ее Величества и глупости воинов Альна, вполне могло оказаться делом их призрачных рук.

В мире было только одно существо, которое могло сказать что-то определенное на этот счет. Но поговорить с ним в городе я не мог. Некромантию ограничивали и без вмешательства воинов, и существовал ряд законов, нарушение которых грозило проведением трех-четырех дней в подвалах под ратушей. Например, запрещалось вызывать духов в крупных городах, не поощрялось поднятие двухуровневых зомби на расстоянии меньше мили от городских стен, не дозволялось ходить по улицам без диплома в кармане. Если кто-то из горожан просил помочь с изгнанием домовичка или духа-вредителя, об этом следовало докладывать начальнику городской стражи. И это был еще один повод, из-за которого я так любил скитаться по трактам. Там никто не ограничивал мои права, более того - в моем присутствии часто нуждались. И не так важно, что после того, как я забирал оплату, приходилось уезжать. Главное - можно было использовать дар в любой момент, когда заблагорассудится, без всяких дурацких запретов.

В сарае я провел часа два, а то и больше. Там было тихо, спокойно и пусто, достаточно пусто для того, чтобы ни о чем не беспокоиться. Возвращаться в лавку совсем не хотелось, но я справедливо рассудил, что в случае побега Оарн меня не простит. Городской страже, конечно, не сдаст, но, если я вернусь, у него появится отличный способ толкать меня на разного рода авантюры.

В заставленной товарами части дома было уже темно. Я протянул вперед руку, прошел до шторы и осторожно поднялся вверх по лестнице. Толкнул дверь. В жилой комнате ярко горел дорогой магический огонек - такие продавали в храмах, выдавая за проявление божественной силы в нашем мире. Меня это, надо сказать, забавляло. Храмовники считали магический дар чем-то вроде изъяна, который изменяет человека (и даже делает его похожим на демона) отнюдь не в лучшую сторону. Но они как-то упускали из виду тот факт, что любой маг способен бесплатно сотворить точно такое же "проявление божественной силы" и с дьявольским смехом разнести храмовую теорию о Богах в пух и прах.

Оарн сидел на лежаке, считая разбросанные по покрывалу золотые монеты. Я прикинул, сколько мне понадобится времени, чтобы заработать столько же - вывод получился неутешительный. Отвлекать торговца от его занятия я не стал и сделал вид, что не заметил, как его брови съехались к переносице. Я лег на кровать, попробовал закрыть глаза, но уже знакомая белая муть отбила всякое желание спать.