Феникс в Обсидановой стране - [49]

Они достигли ледяной пустыни. Теперь со всех сторон их окружал один только лед. Холодный ветер развевал их плащи, а они стояли и смотрели на маленькое красное солнце.

— Вы смешали множество судеб, когда призывали меня, — сказал я.

— Я знаю, — вздрогнув, ответила она.

— И теперь пришло время довести до конца предсказание. До самого конца.

— Если только это поможет тебе обрести свободу, Герой.

— Это может хоть не намного, но приблизить меня к тому, чего я так жажду, — сказал я. — Хотя бы на дюйм, не больше — ведь мы имеем дело с космическими величинами.

— Ты полагаешь, что мы лишь пешки в чужой игре? И не можем сами влиять на свои судьбы?

— Очень незначительно, о моя Королева.

Она вздохнула и, раскинув руки, обратила лицо к мрачному низкому небу:

— Я призываю Звучащую Чашу! — воскликнула она.

Я обнажил Черный Меч и встал рядом с нею, уперев острие в лед и обеими руками сжимая эфес.

Черный Меч задрожал и начал свою песнь.

— Я призываю Звучащую Чашу! — вновь провозгласила Королева Луны.

Черный Меч задрожал еще сильнее.

Слезы текли по серебристым щекам Серебряной Королевы. Она опустилась на колени.

Ветер задул сильнее. Он возникал как бы ниоткуда. Это был не обычный ветер.

И в третий раз Королева прокричала в ледяное пространство:

— Я призываю Звучащую Чашу!

Я поднял Черный Меч, — или он поднялся сам? — и острие вонзилось ей в спину. Она ничком упала на лед.

Я поразил ее в спину, чтобы не видеть ее лица в момент смерти.

Тело Королевы судорожно забилось на льду. Она застонала, потом закричала, и крик ее смешался с воем ветра, с кровавой песней Меча, с моим собственным криком муки и боли… А потом к нему присоединился высокий вибрирующий звук, который звучал все громче и громче, пока не заглушил все остальные звуки.

На льду прямо передо мной возникла Звучащая Чаша. От нее исходило яркое, слепящее сияние. Я закрыл глаза рукой и почувствовал, что Черный Меч вырвался из моей ладони.

Когда я снова открыл глаза, то увидел, что Меч висит в воздухе прямо под Чашей.

И с него в Чашу стекает кровь.

Кровь стекала по черному клинку и падала в Чашу, наполняя ее, и, когда Чаша наполнилась, Черный Меч упал на лед.

И тотчас — хотя я не могу поклясться, что это было на самом деле, может быть, мне все это просто показалось — из низких облаков появилась огромная рука, подняла Чашу и понесла ее вверх, все выше и выше в небо, пока не исчезла там совсем.

Вокруг солнца вдруг разлилось алое сияние. Сначала оно было едва заметным, но постепенно росло, усиливалось, становилось все ярче. И полумрак вокруг сменился бледным светом наступающего дня, и я понял, что скоро вновь засияет утро.

+Не спрашивайте, как все это произошло. Как само время повернуло вспять. Я был в обличье многих героев, во многих мирах, но, кажется, мне еще никогда не приходилось видеть столь странное и ужасное зрелище, как тогда, в пустынных Южных Льдах, после того как Черный Меч поразил Серебряную Королеву.

Теперь пророчество осуществилось полностью. Такова была моя судьба — принести в этот мир смерть, чтобы возродить его к жизни.

Теперь я уже совсем по-другому относился к Черному Мечу. Он свершил многое, что в моих глазах выглядело Злом, но, вероятно, это Зло было необходимо, чтобы обеспечить победу Добра.

Я подошел к тому месту, куда он упал. Нагнулся, чтобы поднять его.

Но Меча уже не было. Только тень его осталась на льду.

Я снял с пояса ножны и положил рядом с тенью. И пошел назад, туда, где оставил колесницу.

В последний раз посмотрел я на Серебряную Королеву, лежавшую там, где Меч мой поразил ее. Она призвала на помощь волшебные чары, с их помощью пробудила немыслимые космические силы — и только для того, чтобы спасти свой народ. Но силы эти принесли смерть ей самой.

— А ведь они могли бы принести смерть и мне, — пробормотал я, трогая колесницу с места.

Я полагал, что мне уже недолго здесь оставаться. Скоро меня вновь кто-нибудь призовет. И когда меня призовут снова, я снова попытаюсь найти дорогу обратно, к Эрмизад, к моей принцессе, в царство элдренов. Я буду искать дорогу в Танелорн, вечный, бессмертный Танелорн, и однажды, может быть, я вновь обрету мир и покой.