Фельетоны - [5]

Увольнение не столько огорчило, сколько ошеломило Р. Он квалифицированный рабочий, и его не пугает безработица. Его беспокоит другой вопрос. Обойдется ли без него завод? Подвинется или, наоборот, замедлится строительство социализма с его увольнением с завода? Ему кажется, что замедлится, что он, человек с запросами, с общественным кругозором, необходим на заводе. Это кажется ему настолько очевидным, что он может объяснить свое увольнение только личными счетами.

Оставим на время обиженного судьбой комсомольца Р. и обратимся к другому случаю. Недавно праздновали 125-летний юбилей Путиловского завода. На празднике в заводском клубе произносили речи, дарили знамена, играла музыка. Показывали достопримечательности старого завода. Среди них самой интересной был дедушка Филат, рабочий завода. Дедушка Филат за всю свою жизнь не сделал ничего особенного - он не изобретал машин, не одерживал военных побед, не открывал полюсов. Этот старый человек интересен тем, что за 55 лет работы на Путиловском заводе у него не было ни одного прогула, ни одного больничного отпуска. Известен он стал только благодаря тому, что праздновался юбилей Путиловского завода. Дедушку Филата привели в клуб, поздравили и сняли для кинохроники. Не будь этого юбилея, мы, может быть, никогда и не узнали бы о дедушке Филате и его 55-летней работе.

Арифметика - это очень неразговорчивая наука. Она кратка, немногословна и длиннейшие периоды человеческой жизни укладывает в несколько скупых цифр. Язык арифметики сух, сжат, он не сообщает подробностей. О себе и о своей обиде комсомолец Р. написал длинное письмо, в котором обстоятельно рассказал - кто был его отец, кто такой он сам и какие у него запросы. Дедушка Филат сказал о себе коротко - 55 лет работы без одного прогула. Вот и все. И мы не знаем, есть ли запросы у Филата и кем был его отец.

Послушай-ка, дед Филат! Что ты думаешь о социализме? Имеешь ли ты запросы? Комсомолец Р. очень строг на этот счет. "Другой, - говорит требовательный Р., - хотя и работает без прогулов, зато живет как чурка, без понимания общественной жизни, с мещанскими понятиями". Как у тебя, дед Филат, на этот счет? Не замечен ли ты, случаем, в мещанских понятиях? Кто из вас двоих больше нужен на социалистическом предприятии - ты или прогульщик с запросами и политическим кругозором?

Дед Филат стар и вряд ли имеет время для споров. Кроме того, Р. не один, у него есть единомышленники. На заводе Морзе молодые рабочие натирают себе солью под мышками и идут на освидетельствование. Врач ставит термометр, и совершенно здоровый человек идет в отпуск по болезни. И, - кто знает, может быть, эти прогульщики "по болезни" тоже, как и Р., имеют "запросы" и употребляют свободное время на разрешение общественных проблем? И когда их выведут на чистую воду и подвергнут взысканию, может быть, и они, как Р., будут чистосердечно изумляться и жаловаться, что против них "сговорились" враги и сводят с ними личные счеты?

Не обвиняйте напрасно Нефедова и Копылова! Это не они сговорились против вас. Против вас сговорились комсомол, партия, советская власть. Это они сводят с вами длинные, неоплаченные счеты за прогулы, за простой машин, за растраченное с девицами и бутылками дорогое рабочее время. С вами борются за то, чтобы, когда дед Филат, отработав честно, без прогулов больше полстолетия, уйдет на покой, - то за его станок не стал бы слюнтяй, лодырь, все равно - с запросами или без таковых. Борьба идет за то, может быть, недалекое время, когда на юбилеях заводов будут как редкость показывать не деда Филата, а вымирающего, полузабытого прогульщика и лодыря.

"Комсомольская правда", 6/VI-26

ПЫТКА ЭЛЕКТРИЧЕСТВОМ

Пишут, что на Лопатьевском чугунолитейном заводе случилось происшествие, глубоко взволновавшее местную общественность. В клубе вечером соединенными стараниями месткома и ячейки комсомола сооружены были увлекательные политигры. В этих играх приятное сочеталось с полезным: молодежь, играя в политфанты, одновременно, сама того не замечая, приобретала познания в политэкономии, историческом материализме, географии и истории.

Общее веселье было испорчено недостойным поведением комсомольца Глазунова, который на просьбы руководителя принять участие в игре заявил грубо: "пусть они все сдохнут". Когда стали его расспрашивать о причинах такого странного и необдуманного отношения к клубным развлечениям, Глазунов обозвал руководителя дураком. Он упорствовал в своих заблуждениях, и его заподозрили в идеологической невыдержанности, политическом невежестве и недисциплинированности. На заседании бюро ячейки ему был вынесен строжайший выговор, а местный рабкор, перо которого никогда не уставало обличать и клеймить, предал поступок Глазунова на суд гласности через стенгазету "Лопатьевский литейщик". С тонкой и убийственной иронией статья разоблачала Глазунова как оторвавшегося, разложившегося, зараженного предрассудками мещанской стихии, и Глазунов должен был сам ужаснуться, увидев беспристрастное отражение своего нравственного облика.

Но прежде чем сказать о Глазунове слово, нам хочется рассказать об одном постороннем предмете - об электрической доске вопросов и ответов.