Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич - [30]

Автору небывалого минного проекта пришлось «выдержать» не одну беседу на самом высоком флотском уровне. Приходилось разъяснять, доказывать, убеждать:

   — Скажите, Степан Осипович, сколько шансов имеет хрупкий паровой катер, чтобы сойтись вплотную с мощным броненосцем?

   — Весьма мало, ваше высочество. Всё зависит от обстоятельств проведения минной атаки.

   — Каких, например?

   — Во-первых, от действий парохода-носителя минных катеров. Во-вторых, от бесстрашия, инициативности командира катера и выучки экипажа миноноски. В-третьих, от погодных условий ночного моря. В-четвёртых, от способности защищаться от противной стороны.

   — Что вы понимаете под действиями парохода-«матки»?

   — Координацию его рейдов в ночное море с погодными обстоятельствами. Умение точно выходить к местам наиболее вероятных якорных стоянок турецких броненосцев.

   — А что вы понимаете под способностью экипажа турецкого броненосца защищаться?

   — Только умение сражаться при виде опасности.

   — Хорошо. Минный катер прорвался сквозь пушечную пальбу и ружейные пули к броненосцу и нанёс удар шестовой миной по его корпусу. Но ведь от близкого взрыва сорока килограммов пироксилина может пострадать и наш катер.

   — Безусловно, ваше высочество. Но на войне надо рисковать.

   — В таком случае какие шансы имеет экипаж катера, чтобы уцелеть после взрыва?

   — Таких шансов он будет иметь в случае успешной минной атаки совсем немного. И ещё меньше при её неуспешности. Вражеские пушки могут расстрелять катер.

   — Так на что тогда могут рассчитывать ваши храбрецы, Степан Осипович?

   — Только на собственную смелость, ваше высочество. Известно, что она большие города берёт.

   — Где вы намерены атаковать врага по ночам? Ведь далеко заходить в море слабовооружённому пароходу опасно.

   — По всей акватории Чёрного моря. Атаковать турок следует всюду. Только тогда можно добиться побед. И прежде всего на армейских морских флангах и у турецких берегов.

   — Босфор будет доступен вашему минному пароходу?

   — Будет, ваше высочество. Вне всяких на то сомнений...

...Когда генерал-адмирал Константин Романов встретился с младшим братом, назначенным главнокомандующим Действующей армии, того больше всего заинтересовала последняя часть беседы с лейтенантом Макаровым. Николай Николаевич-Старший, даже не глядя на карту Дунайского театра войны, понимал, что черноморский фланг его армии совершенно неприкрыт флотскими силами:

   — В таком случае войскам на суше придётся держаться подальше от берега моря. На дальность выстрела крупнокалиберных пушек султанских броненосцев.

   — Пожалуй, так. По крайней мере в начале войны.

   — И я не смогу перебрасывать морем из Одессы и Севастополя армейские грузы и подкрепления? И обратно раненых и больных?

   — Почему? Это можно, только рисковать мы не станем. Ни пароходами, ни людьми, ни грузами.

   — А какие-то силы реально есть, чтобы отогнать вражескую броненосную эскадру от наших таврических берегов, от устья Дуная?

   — Никаких.

   — Если не считать Макаровского проекта?

   — Выходит, что так.

   — Тогда скажи, Константин, ты развяжешь руки этому лейтенанту? Дашь ему возможность проявить себя?

   — Да, Николай, я всё больше склоняюсь к этому. Уже, скажем так, готов дать «добро» на исполнение безумной идеи. Телеграмма адмиралу Аренсу на Черноморский флот готова.

   — Дай Бог, чтобы он страхом минных атак заставил броненосную эскадру Гобар-паши уйти от Сулина и наших бессарабских берегов.

   — Дай Бог. Я ему уже и пароход выбрал из мобилизованных в тамошнем пароходстве. Со звучным именем.

   — Какое же это звучное имя у торгового парохода?

   — Моё. «Великий князь Константин».

* * *

Лейтенант Степан Макаров оправдал надежды великих князей: Николая Николаевича-Старшего — в том, что сумел обеспечить гарантированную безопасность приморского фланга Дунайской армии и армейских перевозок из Одессы в устье Дуная; Константина Николаевича — в том, что победа на Черном море в итоге осталась за русским оружием, как в Болгарии и на Кавказе.

Громким аккордом войны на Черном море стало потопление в Батумской бухте турецкого авизо (быстроходного корабля, предназначенного для ведения разведки и посыльной службы) «Интибах» водоизмещением в 700 тонн. Случилось это за пять дней до подписания Сан-Стефанского мирного договора между Россией и Оттоманской Портой.

Авизо «Интибах» оказался первой в мировой военной истории жертвой торпедного оружия. За этот боевой успех командир вооружённого парохода «Великий князь Константин» 28-летний капитан 2 ранга Макаров получил звание флигель-адъютанта императорского двора и был с «почётом» причислен к гвардейскому экипажу. То есть к Морской гвардии Российской империи. Задело, как писалось в отечественных газетах, «исключительно геройское».

Истории известна реакция султана Абдул-Гамида на потопление у Батума сторожевого парохода «Интибах». Выговаривая англичанину Гобар-паше за очередное поражение броненосного флота Турции, повелитель отживавшей свой век Османской империи сказал:

   — Русский пароход ещё раз посмеялся над турецкой бородой. Разве вам, паша, не стыдно?..