Феи старого замка - [3]

Книги... Их страницы пахли яблоками, как окна в сад. И рассказывали они о голубых лугах, где плескались волны травы, о жемчужных полях спелого овса, о грибах лесных, дождях, даримых летними грозами, - обо всем таинственном и неповторимо прекрасном. И каждая страница являлась отражением дня, ушедшего в прошлое, одного дня, который как будто забылся, растаял и снова всплыл в памяти - веткой весенней березы или горной сосны, вписавшейся под тонкий переплет с запахом яблок.

- Вы любите... об этом? - Голос ее был рядом, но Хольгер понял вопрос скорее по движению губ.

- Да. У вас хорошие книги, где только вы раздобыли их?

- Эти книги о хорошем. Но есть и другие. Взгляните. - Она притронулась длинными пальцами к ядовито-зеленой обложке. Книга раскрылась. Возникли правдивые желчные слова.

"Является ли туризм экологическим фактором того же порядка, что и землетрясение, пожар или наводнение? Нет, это явление регулярное, хроническое, а не случайное, как стихийные бедствия, и похоже больше на заболевание. На альпийских перевалах автостоянки теснят луга, на туристских маршрутах в Англии и ФРГ в прошлом году сбиты десятки тысяч зайцев и косуль..."

- Это не о нас, - сказал Хольгер. - У меня нет машины. У вас она есть, но вы не турист. И потом, эти зайцы и косули искупили собой жизнь многих людей, которых сбили бы те же автомобили, пролегай их маршруты в других местах - там, где нет косуль, но зато есть люди.

- Безразличие - вот настоящий убийца. Оно настигает везде и всех, без разбору. Как-то я нашла на дороге зайца с отдавленными лапами. Только через месяц он смог бегать.

- Он живет у вас?

- Нет. Ушел к себе в лес. Иногда заходит в гости по старой памяти. Вам нравится у нас?

- Да. Сегодня я видел Шотландию...

- С вертолета? - спросила она с легкой иронией и сухо добавила: Сегодня тепло и солнечно, но и в такую погоду с вертолета многое можно не заметить.

Хольгер встретил ее строгий взгляд.

- Вам нужно побывать на Гэльских сборах, - посоветовала она. Шотландия - земля гэлов, кельтов. Гэлы... Ведь это слово скоро останется только в книгах, в сказках. И вересковые пустоши исчезнут. Будут жить только земля и камни. Что было раньше, давным-давно, когда не было Принсес-стрит и Джордж-сквер, Эдинбургского замка и еще раньше?.. - Она как будто спрашивала о чем-то неясном или думала вслух, без надежды на ответ.

Хольгер вспомнил голубовато-серый ромб озера Лох-Ломонд, широкие волны земли с редкими рощицами, очередь у ночного клуба в Глазго, пляшущую, кричащую, извивающуюся, - длинноволосые юнцы и симпатичные девочки с бутылками виски в сумочках. И еще хмурое утреннее небо над Клайдом, паучьи лапы кранов, суету миллионного города и сутулые спины свободных от работы. Это была Шотландия, и все-таки знал он ее так, как можно узнать по моментальному снимку, не более.

- Гэльские сборы... Это, кажется, фестивали, где поют старые песни и играют в гэльский футбол. Машина времени. Единственный способ увидеть частицу прошлого.

- Не единственный. Но оставим Шотландию. Расскажите, чем вы занимаетесь у себя на родине.

- Я электрик, инженер-электрик. - Было немного жалко, что ответ на ее вопрос звучал так прозаически.

- Это интересно? - спросила она серьезно.

- Не очень, - признался Хольгер, - но если бы пришлось снова выбирать, то лучше трудно было бы что-нибудь придумать.

- Я думаю, что человек дважды открывает истину, - неожиданно сказала она. - Сначала в искусстве, потом в науке, в технике. Можно многое уметь, не зная настоящих причин. Уметь интереснее, чем знать.

Она почему-то вздохнула.

- Вы правы, - сказал Хольгер. - Золотым коробочкам из Ирландского музея две тысячи лет, а следы сварки на них обнаружили недавно. Ирландские кельты были знакомы с холодной сваркой металлов, они умели это делать, объяснение же нашли инженеры двадцатого века.

Она не ответила, и Хольгер смутился. Янтарный свет, мягко очертивший пространство комнаты, отражался в ее глазах, готовых к улыбке снисхождения, улыбке радости, улыбке любви. И понять это было совсем не трудно, но они говорили о книгах, о Клифе Ричардсе, о кино - долго, так долго, что на небе успели смениться десять оттенков синевы, а на востоке и западе проросли звезды.

...Пролетала короткая ночь. Он поймал себя на том, что не знает названия городка. Вертолет подвернулся случайно, а ему было все равно, куда лететь.

- Инвернесс, - сказала она. - Ты прилетел в Инвернесс.

- Инвернесс, - повторил он, словно что-то припоминая.

Потом, уже про себя, он повторил ее имя: Маргарет, Мэгги, Мэг.

Нет ничего правдивее легенд

Что-то совсем простое заставляло Хольгера вернуться в замок Данвеган. Он вспоминал и мягко светящееся глубокое небо, неотделимое от волшебного запаха трав, и летние звезды, большие, как под увеличительным стеклом, и косматую, в облачных гребешках луну, которая то вырывалась на звездный простор, то блекла.

Лучшие дни всегда в прошлом, но в двадцать пять это не заметно. Особенно если пришло время отпуска, а теплый ветер, работавший семь дней, прогнал над Шотландским нагорьем дожди, по морю расстелил белую пену и соединил горы и воду с небом прямыми, как мост, лучами.