Феи Гант-Дорвенского леса - [44]

— Значит так, я иду вперёд. Ясно? Я глазач и умею видеть фей, поэтому мы не попадём в ловушку, если вдруг она там будет. Слушай меня и не делай никаких глупостей, понятно тебе, чучело?

Кейтилин кивнула, и Тилли начала ловко подниматься наверх, цепляясь за землю и камни. Теперь девочку интересовало только то, откуда же исходит это противное пищание, и что там, чёрт возьми, творится. Девочка знала о проделках коварных боглов и даже гномов, которые намеренно заваливают себя деревьями и камнями и жалостливо просят прохожих, чтобы те их освободили… а потом не дают своим спасителям никакого житья. Такое, конечно, надо обходить стороной и не позволять этой дуре златовласой кому-нибудь из них помогать.

Только вот тонковат голосок для гномов. Если бы Тилли услышала такой плач в городе, она бы, скорее всего, решила, что это какой-нибудь спрайт заплутал на окраине леса и теперь не может найти своих. Да и у боглов голос не такой комариный…

И вот наконец она забралась наверх, откуда и раздавался этот жалобный плач-писк. Слегка заглянув за большой валун, Тилли увидела нечто, от чего у неё на мгновение остановилось дыхание.

На небольшой площадке между камнями стояло несколько пикси. Трое были солдатами: один — с ежовыми иголками на спине и острой мордочкой, у второго был длинный беличий хвост, а третий, самый низенький, напоминал бурундучка с короткой коричневой шерстью и пятнышками. На земле, связанный по рукам и ногам, лежал ещё один пикси: именно он и плакал так громко, пока остальные, сердито и неразборчиво ворча, колотили его толстыми заострёнными палочками.

Прежде Тилли никогда не доводилось видеть наказания фей. Она знала, что такое иногда происходит: если фея обманывает свой народ или что-нибудь крадет у него, то её избивают и выгоняют раз и навсегда, без надежды вернуться обратно. И всякий раз, когда провинившуюся фею встречают её товарищи, то они должны кидать в неё камнями, осыпать ругательствами, бить и преследовать, пока она не убежит далеко-далеко, подальше от родных земель.

Да уж, волшебные народцы жестоки к обманщикам и ворам. Если только сами не крадут у людей — в этом случае почему-то им можно врать и обманывать.

Жалобный плач бедного пикси заставлял сердце сжиматься, но Тилли даже не думала за него вступаться. Её радовала лишь одна мысль: что они, наконец-то, нашли тот народец, который искали, и теперь им всего-то следует идти за ними, пока пикси не выведут их на дорогу…

— Что вы творите, зачем его бьёте!

Тилли подпрыгнула на месте: крик Кейтилин застал её врасплох. Впрочем, не её одну: маленькие воины-пикси, не сговариваясь и не крича от страха, кинулись в разные стороны, пока рассерженная белокурая девочка перелезала через валун. Она спрыгнула на землю и сделала шаг вперед; на секунду Тилли испугалась, что она раздавит связанного пикси — но нет, маленькая нога Кейтилин аккуратно приземлилась рядом с ним.

— Убирайтесь отсюда! — закричала девочка, гневно сжимая кулаки. Лицо Кейтилин раскраснелось, а взлохмаченные светлые волосы лезли в рот. — Не смейте обижать слабого!

— Успокойся уже, — сказала Тилли, поднимаясь на ноги. — Убежали все, хватит воздух трясти.

Она спокойно спрыгнула вниз, лишь слегка ударившись при падении. Её не пугало произошедшее: конечно, девочка была немного раздосадована несносностью Кейтилин (и как они после этого будут идти за пикси, скажите на милость?), но хотя бы можно было не ожидать, что напуганные феи будут им мстить. Сказки говорили про пикси, что те незлобивы и не мстительны, и им куда проще убежать от человека, чем пытаться противостоять ему. Ведь колдовать-то они не умеют, пусть даже и плохо…

«Зато они вездесущие и их много. В любую дыру пролезут, если захотят. Надо быть начеку», — решила про себя девочка.

Кейтилин склонилась к земле и бережно развязывала плачущего пикси. Она сама шмыгала носом и прикусила от волнения губу — так сильно, видимо, её тронул вид избитого страдальца. Тилли, впрочем, не разделяла её чувств и не понимала, что тут такого страшного: ну феи, ну палками били… Чего уж так сразу плакать, а?

— Звери, — тихонько произнесла Кейтилин. — Вот звери! Нет, ну ты только посмотри, они же ему синяки оставили! А если сломали что?

Тилли послушно нагнулась вслед за подругой. Выглядел тот пикси, конечно, неважнецки: на светло-коричневой кожице (или, может быть, шкурке) расцветали ушибы, местами виднелись порезы и ссадины, а на зелёной, сделанной из растений одежде оставались капельки крови. Пикси казался значительно крупнее, чем его собратья: он был размером с небольшую кошку, и с таким длинным хвостом, как у неё же.

Пикси продолжал всхлипывать и плакать, но уже не так громко; он со страхом и неподдельным удивлением наблюдал за своими неожиданными спасительницами, а особенно за Кейтилин, которая сосредоточенно развязывала его.

— Нет, ну ты посмотри, какой кошмар! — продолжала она возмущаться. — Они же своего избили!

— Значит, своровал у них что-нибудь, или обманул кого-то, — пожала плечами Тилли. — Феи просто так своих не наказывают.

— Но не палками же бить! — сердито воскликнула Кейтилин; и только Тилли хотела её спросить, в чем разница между этой феей и каким-нибудь обманщиком из людей, пикси всхлипнул и в одно мгновение вскочил на ноги. Одна из рук его странным образом торчала в сторону, и Тилли поняла, почему Кейтилин показалось, что у него может быть перелом. Хотя раньше она даже и не подозревала, что у фей могут быть кости… Вероятно, это только у пикси или у паков, которые превращаются в зверушек, остальным-то кости и незачем. У них и мяса-то нет…