Фехтовальщица - [41]

– Ударом кинжала?

– А?..

Фехтовальщица сказала почти наобум, будто бросила мяч в корзину, стоя к ней спиной, и теперь чувствовала, что попала.

– Что вы такое говорите, госпожа де Бежар?.. Надеюсь, это только шутка? – криво улыбнулся откупщик и, бормоча какие-то плоские комплименты, отошел.

– Как бы теперь и вас не зарезали, сударыня, – усмехнулся де Шале.

– Неужели он, в самом деле, пристукнул этого Перрана?

– Почему бы и нет, если на кону большие деньги?

– Что же теперь делать?

– Ну, давайте хоть потанцуем напоследок, – засмеялся фаворит короля и, отдав пажу шпагу, повлек фехтовальщицу на середину зала.

Церемониймейстер объявил гальярду. Гальярда Женьке нравилась, партнер устраивал, нервы после беседы с Файдо упоительно дрожали, поэтому с первых же минут танец стал походить на удачно сказанный экспромт. Словно игрушки, кружили рядом пары Булонжеских гостей; мелькнуло серьезное лицо короля и напряженный лоб маркиза де Савара, багровые скулы де Брюса и перламутровые щеки Виолетты… Когда же музыка, сверкнув последней искрой веселого аккорда потухла, де Шале, кликнув своего пажа, потащил девушку в коридор.

– Куда? – не поняла она.

– Хотите, погуляем по дому?

– Хочу!

Воодушевленная удачным танцем, Женька согласилась легко. Ее воодушевление поддерживал и сам ее спутник, рука которого была теплой, а улыбка открытой.

Миновав широкую галерею, где дежурила охрана из пяти королевских мушкетеров, фехтовальщица и маркиз стали подниматься по винтовой лестнице. Паж, юноша с миловидным лицом, которого звали Цезарь, бесшумно скользил следом.

Оказалось, фаворит короля хорошо знал дом. Он бывал здесь на приемах у герцога Булонже и теперь посмеивался над потугами Файдо делать такие же пышные праздники.

– Позвал каких-то уличных актеров, – усмехался он, – да и ужин был так себе. Если бы не ваша стычка с де Жуа, совсем бы нечего было вспомнить!

Маркиз продолжал держать девушку за руку, будто старший брат младшую сестренку. Все было, как в далекой детской игре, – таинственный полумрак и, отдающее легкой опасностью, хождение по незнакомым комнатам. Это подкупало и влекло, но Женька хорошо понимала, что игра здесь могла оказаться совершенно не детской.

– Вы всегда берете с собой пажа, сударь? – спросила фехтовальщица.

– Всегда.

– Даже, если у вас свидание?

– Конечно. Кто же мне поможет потом одеться? А почему вы спросили? Вы уже рассчитываете на свидание?

– Это, по-моему, вы рассчитываете.

– Ну, что вы! Я же не такой дубоголовый как бедняга де Жуа!.. Кстати, это была моя идея отрезать вам мочку уха.

– …Что? – остановилась фехтовальщица.

– Что «что»? Разве это не забавно?

– Вам это забавно?

– Конечно! Мы с де Брюсом просто потешались под вашим окном, когда Мануэль пытался взять вас своими глупыми наскоками! Идемте дальше! Не стоит останавливаться на полпути, тем более тогда, когда вы уже зашли так далеко!

Фехтовальщица попыталась вырвать свою руку, но де Шале держал ее крепко и продолжал тянуть за собой. Он втащил девушку на площадку третьего этажа, где было совершенно безлюдно, сжал ее в давящем объятии и как муху поволок в угол.

Женька старалась вырваться, но фаворит короля только смеялся ее тщетным подергиваниям в темной галерее. Цезарь, поднявшийся следом, встал в сторонке и смотрел на обоих взглядом притерпевшегося ко всему существа.

– Я тебе покажу, как тыкать шпагой в фаворита короля, глупенькая букашка!

– Так это вы… это ты укусил меня в «Парнасе»?!

– Я! И у тебя теперь тоже испорчена кровь! – смеялся маркиз.

– Пусти! Пусти!

Но де Шале не отпустил, более того, он зажал фехтовальщице рот рукой, притиснул к стене и, выхватив из ножен дагу, сунул ее лезвие под косточку корсета. Ткань лифа мгновенно расползлась, и Женька, растерянно мигнув глазами, почувствовала, как острие воткнулось в кожу… Было больно, но девушка продолжала сопротивляться. От движений стало еще больней. Она схватила маркиза за длинные волосы. Он выругался и отпустил ее.

– … Ты… ты порвал мне платье!.. – прижав рану ладонью, воскликнула девушка, не зная, что говорят в таких случаях, когда дело совсем не в платье.

– Чепуха! Это не слишком удачный фасон. Я подарю тебе новое платье.

– У меня сейчас все будет в крови!

– Ну-ка!

Маркиз развернул девушку спиной и парой резких движений даги разрезал шнуры застежки на лифе и корсете.

– Что ты сделал?! – воскликнула Женька, хватая падающий лиф.

– Надо посмотреть рану! Да не трусь! Тебе это не идет.

Маркиз бесцеремонно опустил корсаж. Фехтовальщица вскрикнула, как будто в нее выстрелили, и, выдернув руки из рукавов, быстро прикрыла ими голую грудь.

– Кровоточит. Дай свой платок, – взглянув на рану, сказал фаворит короля.

– У меня нет платка.

Де Шале велел Цезарю подать платок, потом свернул его и приложил к ранке.

– Царапина чепуховая, через пару часов затянется. Оставь и прижми ее корсетом.

– Каким корсетом? Ты порезал мне все шнуры!

– А, шнуры… Цезарь, зашей девушке одежду. До конца приема продержитесь, сударыня, а потом велите вашей служанке сделать перевязку. Или у вас нет служанки?

Но Женька сейчас думала не о перевязке, а о прозорливости Монрея, который когда-то решил выровнять ей цвет кожи. Но теперь она не знала, что делать с той, другой краской, которая сейчас просто сжигала ей щеки и убавить которую не смог бы даже всемогущий автор. Единственное, чем она могла спастись, это снова развернуться к маркизу спиной, пока его паж готовил нитку с иглой, ища их в своей сумочке на поясе.