Фехтовальщица - [186]

Группа для налета требовалась большая, и Герцог предложил Веселому Жану объединить усилия. Тот с подозрением глянул, задумчиво почесал нос, но согласился при условии, что старшим будет он. Герцог принял это условие и дал ему Проспера, Кристиана, Копня и фехтовальщицу.

– На что нам баба? – насупился Веселый Жан.

– Будет добро собирать, ей давно пора делом заняться.

Потом Герцог оставил девушку для отдельного разговора и сказал:

– Если случится так, что Веселый Жан не вернется с налета, награжу.

– Почему ты не поручишь это Тулузцу?

– Его и Художника Веселый Жан знает и остерегается, а на тебя он не подумает. О том, что ты ножичком владеешь, я знаю. Согласна или как?

– Согласна, но тогда я хочу носить мужской костюм и шпагу.

– Не бабское это.

– А то, что ты мне поручил, бабское?

Герцог поскреб щетинистую щеку, махнул рукой и кивнул.

– Иди к Пикару, он все даст. Скажешь, что я разрешил.

Задание Герцога фехтовальщицу не смутило. Как и в истории с графом д, Ольсино, она искренне полагала, что таким, как Веселый Жан, не место даже во Дворе Чудес. Деньги, которые пообещал Герцог, тоже были ей нужны. О себе она больше не думала, считая свою жизнь совершенно загубленной, но ей хотелось помочь семье Дервиля, прачечной, Форгерону и Шарлотте. Именно эти планы давали возможность хоть как-то еще жить и дышать в том зловонии, в котором она оказалась.

Кристиан, увидев свою подругу в мужской одежде, был не слишком доволен.

– Так будет легче драться, если меня узнает полиция, – назвала одну из причин своего переодевания девушка.

– Зачем тебе драться? У тебя есть защитник.

– А если тебя убьют?

– Другой найдется.

– Другого не будет.

Женька сказала эти слова с такой уверенностью, что Тулузец не решился сломать тот хрупкий замок любви, который он так трудно строил, и который она своей последней фразой невольно укрепила. Он помолчал, потом махнул рукой и больше в выбор ее одежды не вмешивался. Почувствовав поддержку, девушка рассказала ему о Форгероне, своих планах относительно его изобретения, и вместе с Кристианом отправилась к кузнецу.

Бедняга-изобретатель, увидев на своем дворе знакомое лицо, но теперь в мужском образе, в очередной раз был вынужденный думать, что его посещает, меняющий маски, ангел. Женька пообещала ему денег на новые материалы и рассказала о стене Бастилии.

– Кто же меня туда пустит, э… господин…

– Я девушка. Зови меня Дикая Пчелка.

– Госпожа Дикая Пчелка. Это невозможно – просто так войти в Бастилию.

– Да что ты? – усмехнулась фехтовальщица. – А мне так легче легкого! Попробуй подкупить коменданта.

Потом Женька снова надела приличное платье и нашла дом Дервилей. Там она представилась помощницей Клементины, и вдова была с ней откровенна. Дом оказался заложен, и семью проштрафившегося коменданта собирались вот-вот выселить. Покровители Вандомы, по протекции которых Дервиль когда-то был назначен комендантом, отказались от них, и его вдове приходилось самой справляться со своим несчастьем.

– Я помогу, – пообещала несчастной женщине фехтовальщица, – но вам лучше уехать.

– Да, мы могли бы уехать в деревню, но батюшка умер год назад, а матушка бедствует сейчас.

– А почему бы вам не уехать в Америку? Я слышала, что у вас и там есть родственники.

– Да, деверь. Недавно я получила от него письмо для мужа, но господин Дервиль… не успел прочесть.

Госпожа Дервиль прижала платок к глазам, и черная вуаль на ее прическе стала мелко подрагивать.

– Наверное, это судьба, – немного успокоившись, сказала она. – Ведь Гонтран любил меня. Он уехал в Америку из-за того, что меня отдали в жены его старшему брату, то есть, господину Дервилю… Но будет ли это по-божески, если я поеду к нему?

– А вы сами? Вы его любили?

– Да, но потом все позабылось, а господин Дервиль… Вы не думайте… Я его тоже любила. Он был славный человек.

– Да, славный… Хорошо, я достану для вас денег, а вы решите сами, куда вам ехать.

В другой день, одевшись уже по-мужски, и со шпагой на боку, Женька отправилась в прачечную. Ее сопровождали Кристиан и Проспер, которым она вкратце рассказала о цели своего нового похода. Они все поняли и обещали, как всегда, ее поддержать.

У ворот Проспер вызвал Беранжеру. Та, увидев Жанну Пчелку, внешне не смутилась, прачка достаточно повидала в жизни, но некоторое движение тронуло даже ее обветренное лицо.

– Как дела, Беранжера? Все живы? – спросила девушка.

– С божьей помощью… госпожа.

– Зови меня Жанна, как раньше.

– Да, госпожа Жанна.

– Все мерзнете, наверное?

– Не, ничего. Мы теперь, как ты… как вы штаны под юбкой носим.

Женька посмеялась.

– Ну и давно бы так! Клеман делает что-нибудь в прачечной, Беранжера?

– Ничего не делает, госпожа Жанна.

– А деньги от Клементины де Лавуа он получил?

– Получил. Шелковые обои натянул, как у знатных, кровать новую купил, кресла, занавеси бархатные и это, как его, бюро.

– Бюро?

– Вы бы шли лучше, госпожа Жанна. Тут у нас полиция солдатика приставила, чтоб доглядывал.

– Где он?

– В сарае спит.

– Давно?

– Да только зашел. С Тавье бутылочку раздавил, отдохнуть решил.

– Отлично! Подопри там дверь чем-нибудь, а мы сходим к Клеману, Беранжера.

– Бог мой! Вы никак прибить его хотите?