Фехтовальщица - [175]

– Это ты, тварь продажная, Берарде про Бригитту сказала?

– Что сказала?

– Сама знаешь, что!

На шум выскочили прачки. Бригитта плакала.

– Брось ее, Беранжера, а то Клеман тебя в тюрьму упечет, – попросила она.

– Сначала я придушу эту Жанну Пчелку! А то приперлась тут на нашу голову!

Женька оттолкнула Беранжеру и, тоже разозлившись, крикнула:

– Да что здесь случилось, черт вас возьми?!

– Берарда в помолвке отказала, – пояснила Марсена. – Говорит, не нужен, мол «порченый товар». Мы думаем, что это ты сказала.

– Я?.. Зачем мне это надо?

– Как зачем? А Леон?

– Какой, к черту, Леон? Я замужем за другим.

– Как… замужем? – растерялась Беранжера. – Врешь, верно?

– Не вру! У меня и ребенок будет, – добавила фехтовальщица. – Ты не там ищешь, Беранжера.

Бригитта перестала плакать, прачки переглянулись, а Пакетта пугливо засеменила к дверям прачечной.

– Ребенок?.. Вона что… То-то, я смотрю, ты будто по утрам зеленая… – пробормотала Беранжера. – А где же тогда муж твой?

– Он скоро заберет меня отсюда.

– Во дела!.. – повернулась в сторону таких же ошарашенных прачек женщина. – Видали?.. Всех нас тут облапошила эта мудреная… Кто ж тогда Берарде поведался?.. А где Пакетта?

В дверях прачечной мелькнула юбка бывшей разносчицы.

– А ну стой, свиристелка глупая! – побежала за Пакеттой Беранжера.

Скандал разгорелся с новой силой. Беранжера выволокла Пакетту на двор и стала бить ее закаленным на стирке кулаком. Их разняли Клод и Жуль, а Клеман, который вышел на крики, пригрозил Беранжере полицией.

Когда скандал утих, и работы продолжились, Женька решила возобновить дело по реконструкции и в один из промежутков между развозами прошла в комнату Клемана.

– Что тебе нужно? – спросил он. – Я тебя не вызывал.

– Вы, то есть, ваш отец обещал, что будет улучшать прачечную, если я найду деньги, – сказала фехтовальщица.

– Да, он так говорил, и что же? Ты нашла деньги?

– Госпожа де Лавуа даст их на днях.

– Кому даст?

– Вам, чтобы сделать насос, новые котлы, желоб и утеплить жилье прачкам.

– Отец не обещал, что будет делать что-то с жильем.

– Так пообещайте вы.

– С какой же это стати?

– Так вы хозяин или кто? Вы не хотите, чтоб ваши люди жили лучше?

– Прачечная существует не для того, чтобы они жили лучше.

– Тогда они будут болеть и умирать.

– Эка невидаль! Найму новых.

Женька старалась говорить спокойно, но чувствовала, что, если дальше разговор пойдет в том же духе, она не выдержит.

– Ваш отец отказался вложить деньги в хорошее дело, сударь. Это было на той неделе, а на этой он умер. Вам не кажется это странным?

Клеман чуть дрогнул выбритой щекой, но не сдался.

– Не смей так говорить о моем отце, прачка!

– Вы тоже не кричите на меня, господин Клеман Мишо, иначе не получите денег!

– Что с того? Ты меня не напугаешь! Это тебе нужны перемены в моей прачечной, а не мне!

– Тогда вы просто глупы, сударь!

– Что? Глуп?.. Это ты глупа, прачка, что осмеливаешься говорить мне такое! Завтра вернешься на стирку, а на развоз снова встанет Пакетта. Вон отсюда! Я не хочу видеть твоих наглых глаз! Мой отец дал тебе слишком много воли за твое разумение, но ты забыла, что ты всего лишь моя работница, тебя наняли! Вон!

Женька больше ничего не сказала и ушла. После развоза она немного успокоилась, но думать о том, как заставить Клемана сделать то, что ею задумано, не перестала. Во время перерыва фехтовальщица рассказала прачкам о его решении, и они снова не на шутку расшумелись, разбудив при этом ребенка Амели.

– Докомандовалась, Пчелка? – усмехнулась Марсена.

– Во, паук! Почище папочки будет! – возмутилась Бригитта.

– Дела-а… – покачала головой Беранжера. – Ну, если муж твой тебя заберет, так наплюй!

– А ты чего ревешь, дура? – повернулась к Пакетте Марсена. – Радуйся! Снова даровые будешь от Тавье прятать.

– Да куда ж я завтра с такой рожей? – размазывала слезы по побитому лицу Пакетта.

Прачки захохотали.

– Ладно, пошли. Пора воду сливать, – сказала Беранжера. – Тибо, иди первую лохань готовь.

Тибо бодро заковыляла в прачечную, а Пакетта, зло сверкнув глазами, воскликнула:

– Сами дуры! – и резко выкинула руку в сторону ворот. – Вон солдаты идут! Не за тобой ли, Беранжера?

Веселье мгновенно стихло, и все повернули головы. В ворота действительно под предводительством офицера заходили трое солдат. Сторож пропустил их вперед.

– Да это просто стражники, – сказала Люс. – Они, бывает, попить заходят, когда жарко.

– А ноне разве жарко? – совершенно резонно усомнилась Марсена.

Жарко в собравшейся компании было только фехтовальщице. Солдатами командовал Марени. Впереди него бежала Лизи и теперь совершенно сознательно указывала на фехтовальщицу рукой.

– Я же говорила, что мне не привиделось, господин! Я же говорила! – восклицала она.

– Отойдите от маркизы де Шале, прачки! – приказал сыскник.

– Что?.. Какая маркиза? Где? – посмотрела кругом Беранжера.

– Фандор, Горже, Бернар, окружайте ее!

Женька оттолкнула с дороги Марсену и заскочила в прачечную. Отверстие в стене было открыто, и Тибо как раз сливала воду из первой лохани. Недолго думая, фехтовальщица прыгнула в мутный поток и заскользила по желобу в открытое отверстие стока. Тибо восторженно загоготала. Женьку немедленно выбросило наружу и понесло к реке. Она попыталась встать на ноги, но поскользнулась и снова забарахталась в грязной воде. У мостков кто-то поймал ее за руку и вытянул наверх.