Фехтовальщица - [124]

– Ты врешь!

– Если не веришь, спроси у матушки.

Госпожа де Шале впоследствии подтвердила эту историю. Женьку такие традиции аристократических семей, конечно, шокировали, но «разве ж такое остановишь?», вспомнила она слова Аманды и промолчала.

Утром де Шале снова уехал в Лувр, а фехтовальщица, на этот раз в платье и без шпаги, выехала на парижские улицы. Опухоль на щеке спала, д’Ольсино был мертв и у нее ничего не болело. Она была готова к новому бою, но уже на другом поле. Платье сидело на ней превосходно, за плечами на круп Саломеи падал белый шелковый плащ, а перья на шляпе победоносно покачивались.

Для начала девушка поехала к Жильберте, и вся ее семья уставилась на фехтовальщицу, раскрыв рты. Ксавье даже уронил ведро с водой, которое тащил от фонтана. Одна Жильберта смотрела на нее с радостным пониманием.

Женька поднялась к себе, чтобы забрать оставшиеся деньги и заплатить доброй женщине за проживание. Доставая последний мешочек с деньгами из своего старого баула, девушка нашла на дне четки из человеческих черепов, которые подобрала в Булонже. Они оставались там все время с тех пор, как она бросила их туда после бала.

Фехтовальщица задумчиво покатала черепки между пальцев и решительно швырнула их в окно, за которым находилась мусорная куча.

Жильберта, принимая от девушки деньги за жилье, покачала головой.

– Благодарствую, госпожа! – поклонилась вдова. – Где ж я теперь такого щедрого постояльца найду? Ксавье, чего рот разинул? Иди снова к фонтану!

– В субботу «Божья птичка» открывается. Пошлите туда сына. Там помощник нужен.

Покинув улицу Вольных каменщиков, Женька поехала к Шарлотте. Та в это время вместе с Матье руководила работниками, которые заканчивали отделку трапезного зала. Увидев вошедшую девушку, оба замерли, а работники приостановили работу.

– Боже! Что случилось… госпожа? – не зная еще, как оценить новое перевоплощение своей компаньонки, воскликнула Шарлотта.

– Я вышла замуж за фаворита короля. Помнишь того хулигана, который укусил меня за шею?

– Боже!.. А король-то об этом знает?

– О том, что укусил?

– О том, что его фаворит – ваш муж.

– Скоро узнает.

– Боже! Это верно, что вас укусили, госпожа!

– Ладно, давай лучше о другом. Первое – к тебе подойдет мальчик. Его зовут Ксавье. Он сын Жильберты с улицы Вольных каменщиков. Возьми его в разносчики. Это хороший мальчик.

– Да, мне нужен помощник. А что второе, госпожа маркиза?

– Я заехала заказать тебе первую пирушку на субботу. Это отличный случай сделать славу «Божьей птичке». Так, Матье?

– Я не подкачаю, госпожа маркиза! – закивал повар. – Простите, а вы…

– Шарлотта все объяснит вам.

Заказав пирушку и отдав на нее свои последние деньги, Женька поехала к де Санду. На площадке в это время шли парные поединки, но, когда из-за угла дома выехала фехтовальщица, бои сами собой прекратились, и вокруг опять установилась пронзительная до звона в ушах тишина.

Де Санд обернулся.

– А-а… вот и маркиза де Шале почтила нас честью своего появления, – усмехнулся он, – и, как вы можете заметить, господа, в платье она так же хороша, как и в фехтовальных штанах.

Фехтовальщики продолжали молчать, словно все как один полегли сейчас в поединке еще более коварном, чем тот, который устроил господин де Жано, когда дрался с ними в присутствии короля. Наконец, возник некоторый шум, и де Зенкур изрек:

– А наш-то Ипполит оказался прозорливее всех, господа.

– А? – не понял де Панд.

– Ну, это же вы первый назвали господина де Жано белошвейкой.

После этих его слов фехтовальщики захохотали так, как, наверное, никогда не смеялись в своей недлинной жизни. На крыльцо выбежал управляющий, в окно высунулись Жули и Ажель, из-за угла выглянул Эжен. Бросив колоть палкой чучела, с испугом смотрел на хохочущих фехтовальщиков маленький Жан-Пьер.

Женька соскочила с лошади. Первым к ней подошел де Вернан и поцеловал ей руку, потом приблизился де Зенкур и отпустил какой-то корявый комплимент, но не ей, а Саломее. Фехтовальщица в ответ обняла обоих.

– Сатана! – воскликнул Альбер, и шум возобновился.

– Мы совершенно побиты, господа! – пробасил де Панд, потрясенно крутя глазами.

Класс забурлил. Пожатья рук, объятия и колючие шуточки понесли Женьку, словно по порожистой реке, но ей было не страшно, а весело. Она хорошо знала ее фарватер.

– А я давно что-то такое почуял, господа! – воскликнул де Жери.

– Когда «господин де Жано» чуть не снес вам челюсть эфесом шпаги, Жером? – усмехнулся де Лавуа.

– Черт! А мы еще мочились у этого дерева! Какой позор! – потер розовую щеку д’Ангре.

– У вас, может быть, и позор, Эмильен, а мне, например, стыдиться нечего, – гордо сказал де Боме.

Все вокруг опять захохотали.

– Теперь вы не будете посещать класс, сударыня? – спросил де Вернан, все еще держа девушку за руку.

– Я буду заходить. Я не смогу без вас! Я так люблю вас всех!

Эти слова снова потонули в шуме громких восклицаний, смехе и одобрительных возгласах.

– В субботу в два часа мы обедаем в «Божьей птичке», господа! – сказала фехтовальщица. – Ведь у меня еще не было прощальной пирушки! Де Санд, вы придете?

– Еще бы, черт возьми! Иначе вы перепортите моих учеников! Посмотрите только, какая слюна течет по их щегольским бородкам! Господин д’Ангре, вам не нужен платок, чтобы утереться? Все на площадку!