Фехтовальщица - [100]

– Был? Он погиб?

– Да.

– Во время охраны?

– Если бы! Связался с парижскими бандитами. Его поймали и повесили. Арно Волк. Может, слышали?

– Да, слышала. У него был брат. Вы застрелили его тогда… у реки. Мне сестра рассказывала.

– А, тот чернявый! Ну, теперь понятно! Одна, значит, кровь! А ваша сестра все еще жалеет этого бандита?

– Нельзя стрелять… в спину безоружному.

– Не в спину, а в голову. И почему бы не стрелять, если это голова дурная? Помнишь, сколько мы таких голов положили в последнюю компанию, Ален? – повернулся к Франкону Даниэль.

– Интересно, что вы испытываете, когда убиваете? – хмуро посмотрела на де Санда девушка.

– То же, что и все – удовольствие.

– Вы… вы серьезно?

– Да, но еще большее удовольствие я испытываю, когда убивать не приходится, поэтому не смотрите на меня, как на Жиля де Реца[42], Жанен. Вы, как я понимаю, и сами пришли сюда, чтобы научиться отправлять к праотцам негодные души. Или там, откуда вы приехали, воюют только с чучелами? Где вы занимались раньше, мой друг? – спросил де Санд.

– На родине. Меня обучал отец.

– Странная прихоть.

– Почему?

– Вы сами знаете почему? – прищурил зеленый глаз Даниэль. – Ведь вы здесь особенный юноша, так?

– Так. А вы? У вас давно это школа?

– С тех пор, как получил приличные наградные. Я давно хотел создать свою школу.

– А за что были наградные?

– За одну лихую, но дурацкую вылазку в последнюю кампанию. Залезли на спор с этим королевским шутом де Шале в расположение врага, порезали восемь человек и вернулись. Я даже не был ранен, только маркизу задели шпагой то ли грудь, то ли плечо…

– Грудь… то есть…

Женька испуганно глянула на де Санда, а тот даже прекратил жевать. Франкон наклонил голову и кашлянул в кулак.

– Откуда вы знаете? – спросил Даниэль. – Вы дружите с фаворитом короля?

– Он говорил… моей сестре.

– Так это она с ним «дружит»?

– Дружила.

– Вот как?..

Де Санд молча выпил вина, без улыбки посмотрел на Женьку, а потом продолжил:

– У вашей сестры не слишком хороший вкус.

– Вам не нравится де Шале?

– С какой стати он должен нравиться кому-то кроме глупых блудливых фрейлин? Придворная кукла, игрушка короля, который иногда не знает, кем разбавить свою скуку…

– Даниэль, – качнул головой Франкон.

– Я не боюсь шпионов, Ален, и всегда презирал королевских фаворитов!

– Вы несправедливы, Даниэль, потому что ревнуете к нему нашу необыкновенную госпожу же Бежар, – попытался урезонить друга Франкон.

– Да, это тоже есть, но я не намерен сдаваться! Маркиз, как и все фавориты, когда-нибудь зарвется и плохо кончит! Тогда ваша сестрица, господин де Жано, сможет обратить внимание на что-то более ее достойное!

– То есть, на вас? – спросила фехтовальщица.

– Почему бы и нет? Я так же любим женщинами, недурен собой и предпочитаю не показывать спину врагу! К тому же мое имя знают не благодаря капризу короля. Я сделал его сам, хоть это многим и не нравится! У меня дело, и я крепко стою на ногах!

– Но господин де Шале… Я знаю, что он тоже занят, у него тоже дело. Он – Старший Смотритель королевского гардероба, – возразила Женька.

Де Санд захохотал.

– Спасибо, Жанен, вы рассмешили меня! Дело! Смотритель королевского гардероба! Хорошо еще, что не смотритель королевского горшка! А, Франкон?

– Не стоит так, Даниэль, – улыбнулся Франкон. – Это одна из самых почетных должностей в Лувре. Смотритель королевского горшка получает за день столько, сколько вы за месяц занятий. Вы разве не знаете, какая идет борьба за такие должности при дворе?

– Не борьба, а склока, где побеждает не сильнейший, а подлейший! Так что выбор вашей сестры, господин де Жано, по всему, был не слишком удачен.

– Я знаю, но она не думала выбирать. Так… так получилось.

– Это понятно, – усмехнулся де Санд. – Ведь если и попрощаться с поднадоевшей девственностью, так уж лучше с королевским фаворитом, чем, например, с простым солдатом, а? Это правда, что вы отказали в этой почетной обязанности Эжену Годье? Он был очень обижен, поверьте!

– Идите вы к черту, сударь! – вскочила возмущенная фехтовальщица и под громкий хохот де Санда уехала домой.

Упражнения на выносливость

Вернувшись на фехтовальную дорожку, Женька, наконец, избавилась от той смуты в душе, которую устроило в ней близкое присутствие Генриха де Шале, и ей казалось, что она счастлива. На вершине этих пьянящих ощущений она бросилась делать добро, – ей хотелось, чтобы другие тоже были счастливы, как и она. Она дала денег Жильберте и велела нанять плотника, чтобы тот надстроил кровать, где спала вся ее семья.

– Это будет какая-то странная кровать, сударь, – с сомнением покачала головой Жильберта. – Соседи и так шушукаются, особенно улица Бакалейщиков.

– Почему?

– Все знают, что вы брат той девушки, которую Фише назвал ведьмой, а теперь еще эта странная кровать.

– Делайте, как я сказал, Жильберта, и ничего не бойтесь. Если будет нужно, я встану на вашу защиту. Вот, возьмите еще денег на дрова и башмаки для Ксавье. Он у вас, смотрю, почти босой бегает.

– О, сударь!..

– И пожалуйста, не возражайте, а то я на другую квартиру съеду.

– Нет-нет, я все сделаю, как вы сказали, сударь.

– Теперь, где ваш Мишле? Мне нужно купить ему мула.