Фехтовальщица - [79]

— Доброе утро, наш чудесный гений! Без тебя жизнь была бы пустой и мрачной, — на ходу причесываясь волшебным гребешком, поприветствовала я девочку, другой рукой пытаясь защелкнуть застежки на мантии.

— И сухой. В смысле, лопали бы бутерброды всухомятку, как раньше, — поддержал меня Дракон, спускаясь по лестнице и с удовольствием принюхиваясь к сэндвичам, вкусно пахнущим свежим огурцом и мясной нарезкой.

Лаванда с довольной улыбкой наполняла чашки чаем. Завтракали быстро — всем хотелось поскорее попасть на первую после такого долгого перерыва общую тренировку.

У входа в коридор на восьмом этаже я случайно налетела на маленькую конопатую первокурсницу, высматривающую кого–то из–за угла.

— Ой! Извини!

В ответ меня прожгли злым взглядом.

— Гермиона! Ребята! — от окна к нам спешили наши слизеринцы.

— Поттер, где вообще твои манеры? Провел лето во французских дебрях, так хоть потом мог приналечь на учебники по этикету. Что значит твое «ребята»?! — возмущенный гриффиндорец отпихнул друга в сторону, вставая на его место. — Мисс Грейнджер, — поклон, — мисс Браун, — поклон, — сиятельный и великолепный мистер Драко Малфой, — глубокий поклон тому месту, где он сам стоял пару мгновений назад, — я рад вас видеть. — Малфой развернулся к Поттеру и, наморщив нос, протянул, растягивая гласные, как делал это в сентябре первого курса. — Ну или счастлив лицезреть, тут уж можешь на свой вкус выбрать.

После секундной паузы все покатились со смеху. Я оглянулась — девочки рядом уже не было.

Тренировка прошла шумно и весело. Звенели клинки, мы бегали, прыгали, фанаты плавания ныряли в бассейне. Нас словно переполняла энергия, казалось — оттолкнись от земли посильнее и взлетишь. И мы отталкивались, совершая невероятные прыжки на запрошенном у комнаты батуте, радуясь утру и долгожданной встрече.

С тем же настроением вывалились из комнаты. С сияющими глазами рванули наперегонки всей толпой на завтрак. Хмурые серые тени не проснувшихся еще учеников, ползущие в том же направлении, провожали нас злыми взглядами. Не завидуйте, дорогие мои. Из кроватки я тоже выползаю, ненавидя все сущее. Хорошо, что есть наши тренировки!

По лестнице ссыпались, как горох. Но на одном пролете пришлось притормозить, дожидаясь, когда странное создание, ошибочно именуемое «лестница» сменит направление и угомонится. Вполуха слушая рассказ Гарри о роскошном зельеварческом эксперименте, который запланирован им и Невиллом на послезавтра (и мало что понимая в услышанном — вечно он забывает, что я куда хуже него разбираюсь в этом предмете), рассеяно оглянулась, неожиданно, как на нож в подворотне, натыкаясь на взгляд давешней конопатой девчонки. Он был не раздраженным и не рассеянным, нет. Чистейшая ненависть — вот что я рассмотрела в глазах маленькой первокурсницы. Что происходит? Разве можно возненавидеть человека, совершенно случайно толкнувшего тебя в переходе??? До Большого зала я задумчиво плелась в самом хвосте процессии, но войдя в столовую, встряхнула головой — будет бой и буду думать. Может, мне вообще показалось. Надо только попросить кого–то из наших при случае поглядывать на первокурсницу. Мало ли. Вдруг не показалось.

На уроках все учителя сокрушались, как много мы позабыли за каникулы. Ну, просто как в родную школу вернулась! Хотя у тех наставников было больше прав возмущаться — решать примеры и читать Пушкина в своей комнатке законодательно никто не запрещал. А попробуй ту же Левиосу потренировать или трансфигурировать что–нибудь — сразу набегут возмущенные.

В этом году обедать решили за столом Хаффлпаффа — места много. И первоклашки самые вменяемые. А то на других факультетах в этот год какое–то буйное пополнение. Интересно, мы второкурсников в прошлом году пугали своим энтузиазмом? Или мы не только второкурсников пугали?

Обсуждая эту животрепещущую тему и договариваясь о планах на завтра, наша компания то и дело перекрывала стоящий в столовке гомон дружным хохотом. Под левую лопатку мне упирался чей–то неприязненный взгляд.

***

— И чо теперь? Валить отсюда типа? — растерянно спросил подросший и окрепший за лето Маугли.

Мы молчали, поскольку сами не знали — «чо теперь». Я вот даже не была уверена, что им позволят переехать.

— Слышь, моль бледная, а папа на эту тему ничо не говорил? Не?

— Не.

— Ху… кха–кха… не хорошо дело, если ты на «моль» не среагировал.

— А ты головой своей подумай! — зло вскинулся Драко. — Она из министерства. Прославилась продавливанием закона против оборотней и вот недавней хохмой с бирками для русалоидов.

— Ну так эта. Лес — он большой. Заныкаемся и ищи до опупения.

— Авроры найдут, — с неохотой процедил Эрни.

— Тута кентавры. Аврорам за поиски могут тож знатно по рогам надавать.

— Или кентавров так же признают опасными соседями для школьников. Знаешь, что тогда?

— Че ж. Не тупой. И неча скалиться! Не тупой, говорю. Авроров до х. А кентавров мало. Надо им за нас лезть? Вот и не полезут.

— Вот и дураки! — тут же взвилась я, выплескивая раздражение. — Так дураков разделяют и поодиночке лупят. Так, значит, дуракам и надо!

Все загомонили.

Сидели до темноты, но так ничего и не высидели. Наконец, плюнув, почти перед самым отбоем уныло разбрелись по гостиным. Закончился день грустнее, чем начался.