Фехтовальщица - [52]

Гарри молча сжимал кулаки. Тема родителей для него была такой же острой, как для Невилла, Драко и меня. Рейвенкловцы нас окончательно достали. А раз никаких мер противодействия придумать так и не вышло, придется вооружаться дедовскими.

Учитывая, что сцепился Невилл со старшекурсниками, синяков не было. Да и подраться ему толком не удалось.

Обездвижили, нащелкали щелбанов, а потом какой–то «шутник» — наподобие наших близнецов — бросил заклятие собственного изобретения, наколдовавшее кожаные мешочки из ноздрей, неприятно похожие на две длинные сопли. Контрзаклятья «гений», разумеется, не придумал.

К пациенту нас сначала не хотели пускать. Но мы не сдавались и добились хотя бы права поболтать через ширму.

— Привет, Невилл.

— Ребята?! Как вы тут оказались?

— Дракон узнал, что ты загремел в Больничное крыло. Как ты?

— Да как я могу быть? Мерзко. В который раз осознал, как паршиво быть первокурсником.

— С ума сойти. Ты и подрался. Я думала, что драка — это к Малфою. Как Ленин и Партия. Говорим драка, подразумеваем — Рон Уизли. Говорим Рон, подразумеваем — драка с Малфоем.

— Невилл отлично понимает, по кому надо равняться. Ты бы, Грейнджер, брала с него пример.

— Вообще–то, Драко, Гермиона всем троим Уизли навтыкала. Рону нос разбила и близнецов палкой огрела. А ты пока только синяки сводишь.

— Поттер, ты зануда.

— Ты запомнил тех, кто это сделал? — перебила я возмущающегося Малфоя.

— Что — «это»?

— Ну, главным образом, кто испортил фотографию.

— Как они ее вообще увидели? — скрипнул зубами Гарри.

— Да я и не скрывал. Доставал ее и в спальне и в общей гостиной, кажется. К тому же там многие не дураки и по вещам моим полазить. Декан недавно приходил, ругался, хоть пергаменты чистые воровать перестали.

Мы опять сжали кулаки.

— И все–таки, Невилл, кто? — вернула я наши мысли в конструктивное русло.

— Да как теперь узнаешь?

— А если эльфов спросить? Они же за гостиными приглядывают, чтобы убирать, чинить, на помощь позвать, если нужно. — Тут же сообразил Драко. — Папа говорит, что если бы не связь с хозяином, если б их можно было перевербовать, вышли бы идеальные шпионы.

— Ну, узнаем мы, а дальше что? — кисло спросил Невилл.

— В морду дадим. — Хором сказали Гарри и Драко, одновременно сжимая кулаки.

— Угу. — Промычал Невилл из–за ширмы. — Кому–то мои лавры покоя не дают?

— Выписывайся поскорее, я тебя научу старшекурсников бить, — хмыкнула я, оплакивая мечту найти какой–то менее криминальный метод борьбы. Но Невилл и так слишком долго терпел из–за моей веры в чудеса. В секции я бы ждать целых два месяца не стала!

Перед тем, как мы ушли из Больничного крыла, одна из помощниц мадам Помфри указала на брекеты.

— Мисс Грейнджер. Простите, но что это за артефакт? Я давно гадаю, проверила все подшивки… Это что–то из Наследия? Какой–то родовой секрет? Если так, то простите за любопытство…

— Ну, можно сказать и так. Родовой. Папа лично делал. Исправляет прикус.

— Прикус? Но…

— А что, можно как–то решить эту проблему при помощи заклинаний?

Славься, магический мир! Я почти готова простить тебе фразу: «Это магия, мисс Грейнджер!»

Глава 22

Ну, а потом было все просто.

Эльфы сдали обидчиков Невилла без вопросов. Они, по–моему, и не вникали, зачем нам это.

Темных коридоров в замке полно. Пустых классов — еще больше. Мантию на голову и лупить.

Вот только Лонгботтом ужасно не любил нападать из–за угла. После первого нападения в нем как будто какой предохранитель вырубился. Из доброго плюшевого медвежонка для всей вороньей стаи он вдруг стал страшным злым медведем. Нам ничего не говорил (он, вообще–то, с самого первого сентября практически не жаловался на софакультетчиков). Выяснял сам и бил сразу. В лицо. Без предупреждения и не меняя выражения. Как настоящий медведь. Вот вроде добродушный. И уже кинулся. Его, конечно, вновь заколдовывали, Лонгботтом попадал к Помфри… а мы выходили искать темный коридор и заброшенный класс. Мантию на голову и лупить гада. Нам даже палочки не нужны были.

Потому и нашли нас не сразу. Ближе к каникулам. И то, просто вычислили: пострадавших объединяло только одно — издевательства над Невиллом Лонгботтомом. Ну и последний случай выдался особо громким.

Один пакостник вылил чернил Невиллу в сумку. Пострадала очередная колдография родителей. Умник знал, что мальчишка кинется, но ступефаями его останавливать и не подумал — наложил на себя какое–то заклятие, что ближе, чем на расстояние вытянутой руки, подойти было нельзя. И начал насмешничать. Зря он это. Он оказался первым из попавших в медпункт после встречи с Невиллом. Потому что мальчишка взял кочергу. А фехтовал, в отличие от обидчика, довольно прилично.

Короче, нас вычислили.

Старшекурсников покрыли позором. То, что их отпинала компания первоклашек, оказывается, в Хогвартсе считалось как–то особенно стыдным. Нам навесили отработки чуть ли не по всем предметам, плюс помогать завхозу и леснику. Чтоб не вершили самосуд, а шли к деканам и префектам. Напоминать Флитвику, что я ему уже говорила, не стала. А чтобы не взывать к справедливости, пока нас отчитывали, выполняла упражнения по окклюменции. Все–таки «темная» на самом деле не самый добропорядочный способ борьбы за справедливость.