Фехтовальные сюжеты - [60]

Ивану Ильичу нужна была такая вера в него, чтобы ученик, получив задание, пытался творить только в очерченных рамках. Не страшно даже, если спортсмен это задание не сумеет выполнить, важно, чтобы он пытался это сделать.

Иван Ильич Манаенко с удивительной эффективностью — может быть как никто другой — умел управлять действиями учеников в условиях соревнований. Причем делал это настолько по-своему, что попытки других тренеров повторить его оканчивались неудачей… Например, он мог в напряженнейший момент дать ученику задание, которое казалось совершенно не имеющим отношения к тому, в чем ученик ошибался. Видя, что тот перевозбужден, скован, взволнован, находится на грани проигрыша, он подзывал его и говорил:

— Слушай, ты шаркаешь левой ногой по дорожке, как старик! Со стороны противно смотреть. Ну-ка, обрати на это внимание, последи за собой!

И в панической сумятице, которая уже овладела спортсменом, возникал простенький, но отчетливый ориентир. У него появлялось небольшое, слегка отвлекающее от главного дела занятие: следить за своей левой ногой. Он переставал думать о грозящем поражении, функции его моментально восстанавливались, рефлексы начинали срабатывать безотказно — в результате получались все оттренированные «номера». А уж когда раз, и два, и три что-то получалось так, как хотел спортсмен, все остальное также приходило в норму: и техника, и, наконец, тактика возвращались к нему в полном объеме.

Конечно, эта «левая нога» забирала часть внимания спортсмена. Но тут все дело в том, что, потеряв, скажем, десять процентов мастерства, он восстанавливал девяносто. Если фехтовальщик доходит до такого состояния, что видит только конец клинка, которым должен ткнуть противника, хорошего боя уже не получается. Его полезно немного отвлечь. Тогда, выиграв пару боев или даже проиграв, но в упорной борьбе, ученик чувствует, что к нему возвращаются все его умения. Поединки становятся не скоротечными, лихорадочно напряженными, а достаточно длительными, надежность действий возрастает, и можно считать, что фехтовальщик уже боеспособен.

Такие методы, дававшие хороший эффект, Иван Ильич мог применять потому, что был уверен в полнейшем уважении учеников к любому своему требованию, каким бы оно ни показалось другим людям абсурдным, смешным или нелепым.

Иван Ильич в свое время не один раз становился чемпионом Советского Союза. В 40-е годы, выступая на соревнованиях по нескольким видам оружия, спортсмены вели бои по пять-шесть дней подряд, участвуя чуть ли не в ста поединках.

Какая в этом случае требовалась выносливость, оценить нетрудно и сегодня. И тренеры в своих уроках частенько заставляли учеников побегать.

Тренером Манаенко в течение нескольких последних лет был Юрий Тихонович Хозиков, который обучал фехтованию, не переодев сапоги и галифе. Работая начальником физподготовки пограничных войск, он давал уроки, сменив только китель на тренерский нагрудник. Нельзя вспомнить без улыбки, как вдоль дорожки, где он тренировал Ивана Манаенко, к концу урока образовывалась темная полоска от пота, капавшего с подбородка спортсмена. Казалось, что кто-то, пробегая в спешке, пролил воду из чайника. А педагог, невозмутимо глядя на вконец вымотанного ученика, напоминал ему: «Ниже на ногах!», сгибать которые еще больше при таких нагрузках можно было, только обладая достаточным самолюбием и несокрушимым здоровьем.

Вообще, представлять, что в сороковые годы тренировались мало и плохо, а в семидесятые много и хорошо, — неверно.

Владимир Владимирович Вышпольский, двадцатикратный чемпион СССР, не мог не восхищать всех, кто его знал, фантастической разносторонностью своей спортивной подготовки. Он жил во дворе института физкультуры. И регулярно рано утром не меньше часа занимался здесь зарядкой. У него были свои нормы. Можно удивиться и сегодня, узнав, из чего они состояли. Став на 400-метровую дорожку стадиона, он проходил ее до конца скачком и выпадом. Потом покрывал это же расстояние еще и атакой стрелой: «флешь» — пробежка — остановка, «флешь» — пробежка — остановка. Смело можно утверждать, что ни один нынешний «сборник» сразу, без длительных предварительных тренировок этого повторить не сможет. Не выдержит.

Вышпольский прыгал в высоту на 170 сантиметров, толкал штангу весом 100 килограммов при собственном весе до 80, даже в возрасте 50 лет делал на шведской стенке гимнастический силовой «флажок».

Его боевая выдержка, тактическая изобретательность стали притчей во языцех — всему фехтовальному миру известна эпиграмма:

На любой дорожке скользкой

Может бой вести Вышпольский.

Ему было суждено тяжелейшее испытание в конце длительной спортивной жизни — выйти на первый свой международный бой в 36 лет. Нелегко, когда под сомнение ставятся все твои предыдущие победы, добытые в непрерывной борьбе. Против него сражались сильнейшие венгерские спортсмены. Победив троих, Вышпольский тем самым снискал восхищение многоопытных асов мирового сабельного фехтования.

Восхищение — это именно то чувство, которое вызывает и весь внешний облик Владимира Вышпольского. Преподаватель института физкультуры, кумир для своих студентов, он всегда строен, подтянут, элегантен в каждом своем движении и безупречен во всем, что касается «показа» во время фехтовальных уроков.