Фехтовальные сюжеты - [23]

— Так ведь ты, говорят, закончил, уже не выступаешь?

— Да, — только и оставалось подтвердить мне, — все. Не выступаю.

— Тогда бери бокал.

И приходилось принимать символическое участие в гостеприимном застолье.

Но когда на следующий день Карпати увидел меня в фехтовальном костюме, он чуть не раскрыл рот от удивления:

— Так ты ж полгода саблю в руки не брал! Не понимаешь, что ли, что можешь заработать травму?

Я в ответ развел руками:

— Такой приказ, Рудольф.

— Ладно, это я понимаю. — Карпати, главный судья, был полковником венгерской армии. — Давай сделаем так: ты проведешь пару боев, а потом мы пойдем к нашему врачу, перевяжем голень и дадим заключение, что продолжать ты не можешь из-за травмы.

— Спасибо, сначала попробуем пофехтовать.

Начал драться и выиграл все предварительные. Попал в полуфинал. А там сложилась ситуация тяжелая: восемь участников, каждый проводит по семь боев, четверо выходят в финал. Это очень сложная формула — даже с пятью победами можно вылететь.

Первый бой — с Умяром Мавлихановым. Ну, думаю, ему, наверное, проиграю. А дальше постараюсь что смогу выиграть, чтобы ему было легче. Начал ему помогать — и выиграл у всех. А у Мавлиханова что-то не пошло, и в финал он не попал.

Едем на финал. В машине говорю:

— Ребята, что-то совсем плохо себя чувствую — устал. За медали вы уж сами боритесь. Мне, видно, не удастся сделать ничего путного, гожусь только в помощники.

И вдруг слышу:

— Ну уж нет, Дод. Нечего прибедняться. Вот ты решил помогать Мавлиханову, а что вышло? Борись! Медаль команде необходима!

И кто это говорит? Марк Ракита и Лев Кузнецов! Им ли объяснять, что я уже полгода на тренерской работе, когда они оба все это время у меня же и тренируются?

Финал выиграл. Стал победителем турнира. Все венгерские «старики» — Ковач, Геревич, Карпати — знали, что я сошел, и понимали, чего стоила эта победа. Да и вообще, публика в зале собралась «посвященная». Ведь сабля — венгерская национальная гордость. Многие венгры интересуются фехтованием, а уж военные — обязательно; даже министр обороны и его заместитель, которые тоже были в зале, раньше пробовали фехтовать. Все лучшие фехтовальщики — и свои, и зарубежные — известны в Венгрии наперечет. Мне аплодировали, наверное, минут десять…

На дорожке я выглядел скорее всего не слишком впечатляюще. А после соревнований не мог даже дойти до автомобиля — меня вели под руки.

Но на следующий день, когда начались командные поединки, в финальном матче с командой Польши, которая три месяца тому назад стала чемпионом мира, хоть и двигался по дорожке из рук вон плохо, хуже не бывает, не проиграл ни одного боя.

А уже по дороге домой пришлось принять решение, по сути довольно жестокое: не драться больше с учениками в соревнованиях. Значит, не участвовать.

Эту установку в принципе выдержал. Отступил лишь считанное число раз, в педагогических целях, главным образом с Марком Ракитой в первые три-четыре года совместных тренировок. Видя его недостаточно готовым, несобранным или слишком уверенным, я вызывал Марка на словесную дуэль, в результате которой начинал вести полушуточный тренировочный бой. Исход боя для меня был безразличен. Он же бой всегда принимал всерьез, и поставленную цель удавалось достигнуть.

РУССКАЯ АТАКА

Старший тренер сборной команды в каком-либо виде фехтования — звание общественное, это не штатная должность. Федерация избирает его, и на сборах он должен тренировать всех тех, кто приезжает без тренера, и присматривать за остальными.

И вот я тренирую сборную команду СССР, и более важных забот у меня нет. Цель одна — выиграть Олимпийские игры в Токио. И делать это надо будет с теми же людьми, которые были со мной на чемпионате мира в Турине. Конечно, один-два человека могут смениться — из-за травмы, например, или еще какой-нибудь случайности, но костяк все равно останется. В фехтовании изменения происходят не слишком быстро.

В Турине из спортсменов старшего поколения были Череповский, Кузнецов, Рыльский, из молодых — Мавлиханов, Асатиани и Житный, впервые тогда попавший в сборную команду. С ними и началась моя работа. Я постоянно давал уроки Раките, Кузнецову, а чуть позже и Житному. В том же зале каждый день тренировался и Мавлиханов. С ним занимался, в основном, Аркадьев, но нередко бывало и так, что Виталий Андреевич, занятый другими делами, передоверял этого своего ученика непосредственно мне. Рыльского же я нечасто видел в обычное время, потому что он тренировался в «Динамо», но на сборе и он был в сфере моего внимания, несмотря на то, что после чемпионата в Турине он снова занимался со своим постоянным тренером Иваном Ильичом Манаенко.

В общем, в той или иной мере все без исключения спортсмены сборной команды находились под моим контролем. Всем давал уроки. И оказался недостаточным мой багаж спортивной педагогики: все-таки до сих пор мастеров высшего класса в таком количестве тренировать не приходилось. Пришлось, «прогоняя» в уроках, буквально переворошить весь арсенал известных мне средств нападения и защиты. Пробовал и такие приемы, которые могут быть использованы одноразово, эпизодически. И вот один такой прием, вышедший когда-то за ненадобностью из употребления, помог нам найти новую, перспективную форму нападения.