Фехтмейстер - [11]

— Что ж это за умения у вас такие? — Лунев перевел взгляд на стоящего перед ним худощавого офицера.

— Да так. — Сотник взмахнул рукой, точно разминая кисть. — Хотите, могу цыганский романс спеть, или, что ли, чай заварить?

Платон Аристархович усмехнулся самым уголком губ. В облике этого ерничающего казака чувствовалось нечто жесткое, вроде упрятанной в кулаке свинчатки.

— Князь Орлов пишет, что полковник Спиридович по его приказу выделил вас мне в помощь, и он целиком согласен с этим выбором.

— Ага, а включая дедукцию, можем установить, что ежели я приехал на автомобиле по распоряжению полковника Спиридовича, то я, во-первых, умею водить мотор, во-вторых, он принадлежит к императорскому гаражу, и в-третьих, я не только шофер, но и офицер императорской охраны. Как говорил великий Шерлок Холмс: «Элементарно, Ватсон».

— Вы читали мистера Конан Дойля?

— В оригинале.

Лунев с нескрываемым интересом вновь поглядел на стоящего перед ним атаманца. Казак, свободно владеющий английским, казался ему столь же удивительным, сколь и фехтмейстер, печатающий на пишущей машине.

— Какими еще языками владеете?

— Всеми европейскими, — без намека на скромность небрежно сознался удивительный сотник. — И кое-какими восточными.

— Ого! — Стоящий перед ним офицер вызывал все больший и больший интерес контрразведчика. Его подмывало спросить, где и когда сотник выучился языкам, но он уже твердо решил ознакомиться с его личным делом поподробнее и потому неспешно продолжал светскую беседу. — Стало быть, теперь вы назначены моим личным шофером.

— Шофером, телохранителем и уже поминавшимся ныне доктором Ватсоном, если, конечно, пожелаете.

— Ну, положим, личный страж у меня уже есть.

Лунев хлопнул в ладоши. Дверь моментально распахнулась, и в проеме, словно джинн из бутылки, образовался статный, широкоплечий детина в черкеске Дагестанского конного полка. Темные глаза горца смотрели подозрительно, а росшая почти от самых глаз борода придавала его лицу дикое, если не свирепое, выражение. На поясе «личного стража» висел, отливая серебром, увесистый кубачинской работы кинжал.

— Хорош, — оглядывая сумрачного джигита, констатировал сотник. — Малых детей пугать — самое то. Раз приснится — и все, прачка без дела сидеть не будет.

Гордый сын кавказских гор нахмурился, становясь от этого еще более грозным, если только к совершенству его облика можно было что-то добавить. Лунев не сомневался ни в том эффекте, который вид его вестового производил на неподготовленных людей, ни в том, что сущность в точности соответствует видимости.

Еще совсем недавно Заурбек Даушев был известным на всю округу абреком, сиречь разбойником. Полиция гонялась за ним без малого пять лет и почти изловила в прошлом августе. И вероятнее всего непременно бы схватила ловкого налетчика, когда бы вдруг он сам не явился в штаб Дагестанского конного полка с сообщением, что он с нукерами желает поступить добровольцем. Спустя всего три месяца виц-унтер-офицер Даушев числился едва ли не лучшим наездником всей горской кавалерии. Но о том, что толкнуло неуловимого абрека на этот шаг, как, впрочем, и о многом другом, горец молчал.

— Ну, полно хвалиться-то, — не спуская взгляда с атаманца, бросил Лунев. — Чего уж, признайте, что страж у меня преизрядный.

— Ну, ежели того медведя, который около швейцарской с блюдом стоит, тоже в стражи записать, то этот не в пример лучше.

В холле действительно стояло чучело крупного медведя с блюдом в передних лапах. На этом блюде гости, не заставшие хозяев, оставляли свои визитные карточки.

— Похвалько! — хмыкнул Лунев. — Кажется, так у вас говорят?

— Ну, говорят-то всяко. — На лице сотника появилась задорная усмешка. — А вот ежели хотите, то давайте испытаем. Желаете ли, я ему фору дам? Скажем, пять безвозвратных ударов?

— Вы что ж это, серьезно?

— Отчего нет? Полагаю, нам здесь никто не помешает. О чинах на время можно забыть. Ну что, приступим, что ли?

Лунев недоверчиво поглядел на своего будущего помощника. По всему выходило, что против Заурбека ему не выстоять. Однако ж уверенность нового соратника была столь велика, да к тому же… Платон Аристархович погладил бровь, как зачастую делал это во время раздумий: «Мне достоверно следует узнать, так ли хорош сей вояка, как о том пишет Орлов».

— Ну что ж, — наконец вымолвил он, — желаете снять китель?

— Да ну! Пустое это. Всякий раз перед махачем заголяться — рубаху в клочья истреплешь! Поди, объясняй потом, шо хотел банально завалить врага, как ту елочку под самый корешок.

— Как пожелаете, — согласился Лунев, проникаясь азартом своего «доктора Ватсона». — Итак! Раз, два, начали!

Не заставляя себя долго упрашивать, Заурбек кинулся на ухмыляющегося казачьего офицера. Он вообще не слишком жаловал казаков, а этот и вовсе отчего-то вызывал у него открытую неприязнь. Точно волк, почуявший опасного чужака, он рвался в бой, готовый примерно расправиться с врагом, как делал это с удовольствием, и не раз.

— Ах-ах-ах. — Правый кулак Заурбека, метивший в челюсть дерзкого сотника, пронзил то место, где только что красовалась его ухмыляющаяся рожа. Казак змеей выскользнул из-под удара. Левая рука горца немедленно вылетела вперед, метя обидчику в грудь. Таким ударом грозный абрек выбивал дух из всякого, кому доводилось почувствовать его на себе. На этот раз удар снова попал в пустоту, едва задев пуговицу на офицерском кителе.