Федя и Данилка - [5]

Данилка, не заходя домой, перелез через низенькую, сложенную из желтого камня стенку.

Пролетел ветерок, посыпались с абрикосов розовые лепестки прямо на голову Данилке. Свежая трава дохнула ему в лицо прохладой. Красные маки закивали ему головками из травы. Будто весь садик обрадовался, что Данилка, набегавшись по горам, пришел наконец домой.

И у Данилки стало полегче на сердце. Он забрался на отлогую, заросшую травой крышу погреба и уселся здесь в холодке.

На крыше росли маленькие цветы. Тут и желтый мышиный горошек был, и какие-то лиловые цветочки, и белые… Они подняли свои головки и радостно глядели в небо.

– Вот и буду здесь сидеть, – прошептал Данилка. – Прохладно, ветерок… Пускай он там рыбу таскает… по жаре…

– Ты с кем? – вдруг окликнул Данилку Федя.

Данилка и не видел, как Федя вошел в сад. Он стоял около погреба, глядел на Данилку. А в руках у него была голубая миска, полная свежей хамсы.

Данилка ничего не ответил. Он лег на спину прямо на желтые и лиловые цветы и стал глядеть в небо.

– А я тебе рыбы принес, – сказал Федя.

Данилка молчал. Федя стоял и переминался с ноги на ногу. Он понимал, что Данилка не зря на него обиделся. Но что же теперь? Так им и молчать все время?

– У мамки на птицеферме завтра цыплята начнут вылупляться, – сказал Федя. Он все еще держал голубую миску и легонько потряхивал ее, пошевеливая рыбок. – Хочешь – пойдем утром?

– Как на Теп-Сель? – отозвался Данилка. А сам и не оглянулся на Федю.

– Будешь теперь вспоминать! – сказал Федя. – Куда рыбу-то?

– Куда хочешь.

Тут Федя подумал, что пора и ему рассердиться:

– Куда хочешь? Ну и ладно. Вот отдам коту, и все.

Серый кот уже давно ластился около его ног. Федя опрокинул миску, рыбки выскользнули на траву. Кот бросился к рыбе, а Федя повернулся и убежал со двора.

Данилка вскочил, посмотрел ему вслед. Хотел его окликнуть, но нахмурился и промолчал. Пускай бежит.

На что Данилке такие товарищи?

Так и вечер подошел. Мать пришла с виноградников. Она очень устала. Целый день она со своей бригадой обрезала лозы, подвязывала молодые побеги, чтобы они вверх росли. Как села на ступеньки, уронила на колени свои загорелые руки – так, думалось, и просидит до утра.

Данилка принес холодной воды. Она сняла платок, умылась. И усталости у нее сразу убавилось.

– Спасибо, сынок, – сказала она. – Какие у тебя новости?

– На Теп-Селе был. Камнедробилку смотрел.

– С Федей?

– Нет. Один.

Мать разговаривала, а сама собирала ужин. Накрыла скатеркой стол на терраске, принесла хлеба, положила ложки. Данилкина мать все делала без шума, без суеты. И говорила негромко, словно баюкала.

– А еще куда ты ходил, сынок? – спросила мать.

– В гости ходил.

– Ох ты! Куда же? К кому?

– К цветкам на погребную крышу.

– Вот как? И хорошо тебя там встретили?

– Хорошо. Радовались мне.

Мать поглядывала на Данилку и тихонько улыбалась. Когда она была маленькая, то так же, как и Данилка, любила придумывать всякие сказки.

– Значит, и сидели с Федей, как воробьи на крыше?

– Нет. Один сидел.

Мать положила хлеб, который начала было резать, и внимательно посмотрела на Данилку:

– Это что же значит, сынок? Почему же ты все один да один? А почему не с Федей?

Данилка насупился и принялся ковырять трещинку в беленой стене. И понемногу, не сразу, рассказал матери все – и про хамсу, и про то, как Федя убежал на море, и про то, как рыба досталась коту…

– Ну, это ничего, – успокоила Данилку мать. – Это просто так, тучка налетела. Федя просто ошибся, забыл тебя позвать. А ты ошибся – обиделся на него. Завтра солнышко взойдет и тучка растает.

Данилка задумчиво посмотрел на мать:

– Растает?

И мать повторила тихо и ласково:

– Обязательно растает, сынок. Уж я-то знаю. Разгладь брови, взгляни повеселей – вот и отец наш ужинать идет!

…Ночь была жаркая, душная. И день наступил жаркий. А потом рванул ветер. Зашумел тополь, залепетали абрикосовые деревья в саду. Захлопало на веревке белье. Данилке показалось, что все эти рубашки, простыни, наволочки изо всей силы схватились за веревку, держатся и очень боятся, как бы ветер не сорвал и не унес их куда-нибудь в горы.

«Хорошшшо, хорошшшо бы дожжждичка…» – прошелестел жесткими листьями тополь.

«Это нам нужно дожждичка, – залепетали абрикосовые деревья за стенами дома. – Нам абрикосы соком наливать надо…»

Данилка стоял на крыльце и слушал, как шумят деревья.

Вдруг у калитки закричали:

– Данилка, ты дома?

– Дома! – закричал в ответ Данилка.

Во двор вошла Федина тетка, тетя Фрося.

– А Федюньки у вас нету? – спросила она.

– Нету, – ответил Данилка. – А что?

– Ах, чтоб ты лопнул! – с сердцем пожелала тетя Фрося.

– А зачем это я лопну! – обиделся Данилка.

– Да не ты, а Федюнька, – сказала тетя Фрося. – Неужели опять на пастбище убежал? А в горах-то – гляди что!

Тетя Фрося покачала головой, и зеленые концы платка закачались у нее на макушке.

Данилка посмотрел на горы. Каменный человек закутался в белый туман. На круглое темя Большой горы, будто огромная темная перина, навалилась тяжелая туча. Она зловеще клубилась, наползала на гору и по склонам спускалась в долину. Туча становилась все темнее, чернее, и в густой черноте ее беззвучно прыгали длинные огненные иголки.