Федра - [2]

Забросила, из рук работа падает.

Не любо ни дарами чтить святилища,

Ни в шествии нести средь жен аттических

Свидетелей безмолвных таинств - факелы,

Ни почитать мольбами и обрядами

Защитницу страны, судом ей отданной,

Хочу зверей преследовать испуганных,

И крепкий дрот метать рукой изнеженной.

Зачем ты рвешься в лес, душа безумная?

Так вот он, материнский роковой недуг!

В леса зовет весь род наш страсть преступная.

Тебя теперь жалею, мать: недугом злым

Объята, стад свирепого вожатого

Ты дерзко полюбила; соблазнитель твой

Был дик и не терпел ярма, но все-таки

Он знал любовь. Какие боги мне теперь

Унять огонь помогут иль какой Дедал?

Пусть он, могуч искусствами Мопсопии,

Чудовищ заточивший в дом безвыходный,

Вернется, помощь обещая, - что мне в том?

Венера роду Солнца ненавистного

Давно за цени мстит свои к Марсовы,

Потомков Феба отягчая гнусными

Пороками. Из Мнноид никто еще

Любви не ведал, легкой: всех их грех влечет.

Кормилица

О ты, жена Тееея, кровь Юпитера,

Скорее страсть гони из сердца чистого!

Уйми огонь безумный и не слушайся

Надежды мерзкой. Кто любви противится

В ее начале - выйдет победителем.

А вскормишь сладостный недуг поблажками.

Ярмо тогда уж поздно будет сбрасывать.

Я знаю, не привыкла к правде спесь царей,

На верный путь охотой не свернет она.

Любой исход, что случай даст, я вынесу:

Близка свобода - вот и храбры старые.

С пути не сбиться, и желать лишь честного

Вот - первое; второе - меру знать в грехе.

Куда ты? Что бесславный вновь позоришь род?

Мать хочешь превзойти? Грех хуже чудища:

Там лишь судьба виновна, а в грехах - твой нрав.

Ты веришь: если света дня не видит муж,

Проступок будет скрыт, бояться нечего?

Не думай! Пусть в Летейской бездне сгинул он

Иль Стикса вечным унесен течением,

Но разве тот, кто над морями властвует,

Отец, творящий суд над ста народами,

Потерпит, чтобы зло осталось тайною?

Родители ведь зорки! Но поверим, что

Мы скроем гнусный грех лукавой хитростью,

А матери родитель, озаряющий

Все на земле? А тот, кто сотрясает мир,

Чьи мечут длани молнию этнейскую,

Отец богов? Иль, может быть, ты думаешь,

Что ты от дедов спряталась всевидящих?

Но пусть не видят боги благосклонные

Объятий грешных, блуду пусть подарится

Спокойствие, что злым делам неведомо,

А страх души, что ведает вину свою

И сам себя пугается, - не кара ли?

Не будет безмятежным безнаказанный!

Любви преступной пламя угаси, молю,

Забудь свой грех, какого и у варваров

Не знали - ни на Тавре неприветливом,

Ни среди скифов, по степи разбросанных.

Очисти дух свой от преступных замыслов

И, вспомнив мать, страшись любодеяния!

Делить с отцом и сыном ложе хочешь ты,

Принять их семя в лоно нечестивое?

Что ж, извращай природу страстью мерзостной!

Как сиротеть без чудищ дому братнину?

Всегда ли мир услышит о неслыханном,

Всегда ли естество закон забудет свой,

Когда критянка любит?

Федра

О кормилица,

Все правда, знаю. Но безумство к худшему

Толкает, к бездне дух спешит заведомо,

Вотще взывая к помыслам спасительным.

Так, если против волн ладью груженую

Ведет гребец, напрасный пропадает труд:

Валы относят судно побежденное.

Что может разум? Правит, побеждая, страсть,

И вся душа во власти бога мощного.

Крылатый, всей землей повелевает он,

Неукротимым жжет огнем Юпитера,

Изведал жар его Градив воинственный,

Изведал и кузнец трехзубой молнии:

Он, кто под Этной в Горнах вечно пышущих

Вздувает пламя, малым опален огнем.

И даже Феба, стрелами разящего,

Пронзил стрелою мальчик, метче пущенной.

И небу в тягость и земле полет его.

Кормилица

Да, чтобы волю дать пороку гнусному,

Любовь назвало богом сладострастие,

Придав безумью мнимую божественность.

Так, значит, сына по земле скитаться всей

Шлет Эрицина, чтоб из поднебесья он

Рукою нежной сыпал стрелы дерзкие,

И наименьший всех богов сильнее бог!

Все, все безумных душ пустые помыслы:

Лук сына, мощь божественная матери.

Кто, в роскоши купаясь, наслаждается

Чрезмерным счастьем, хочет необычного,

И тут, фортуны спутница проклятая,

Приходит похоть, и тогда не нравится

Ни скромный кров, ни пища повседневная.

Но что ж туда, где беден лар, та пагуба

Заходит реже, чем в покой разубранный?

Но что ж свята Венера в низких хижинах,

Простой народ питает чувства здравые

И знает меру? Властные, богатые

Меж тем желают больше чем дозволено

Мочь все стремится тот, кто может многое.

Как жить царице подобает, знаешь ты.

Страшись же: ведь вернется муж твой царственный.

Федра

Нет, надо мной любовь одна лишь властвует!

Его возврат не страшен мне: под светлый свод

Никто назад не вышел из спустившихся

В обитель вечной ночи и молчания.

Кормилица

Не верь Плутону. Царство пусть замкнет свое,

К вратам приставит стражем пса стигийского,

Один Тесей отыщет заповедный путь.

Федра

Тогда простит, быть может, он любовь мою.

Кормилица

И к верной-то жене он был безжалостен:

Узнала Антиопа руку гневную.

Пусть даже мужа яростного тронешь ты,

Ему как тронуть душу непреклонную?

Он даже слова "женщина" гнушается,

В суровом юность проводя безбрачии,

Бежит объятий: виден амазонки нрав.

Федра

К нему, туда, на те вершины снежные,