Федор Волков - [39]

Волков на гульбище, как и всегда, поглядывал, посмеиваясь. Друзьям, что иногда звали его попировать, гульнуть с размахом (ужо великим постом наголодаешься), отвечал весело — человек всегда призван на посту быть, а гулену бес шутя достает и в скотину превращает… Он по-прежнему был скромен в пище. Хотя теперь по указанию императрицы кушанье он получал от двора, из дворцовой кухни, которая находилась рядом. Но никаких роскошеств — разносолов диковинных или заморских — он никогда не заказывал, удивляя кухмейстеров и кухонных лакеев.

Не до праздничных развлечений было ему — неутомимому труженику — в эти дни. В среду императрица попросила трагедию дать в дворцовой зале, и непременно с его, Волкова, участием. День неудачный, в самый канун маскарада, но Екатерине ведь не откажешь.

Волков выбрал «Семиру» — свободолюбивую и патриотичную трагедию Сумарокова, где была столь близкая его душе роль — роль Оскольда. Спектакль состоялся в присутствии всего двора и множества приглашенных. И снова — триумф. Актер чувствовал себя в расцвете сил и таланта. Обычно нецеремонная и говорливая придворная публика сидела в напряженном оцепенении. Гибель Оскольда вызвала рыдания в зале. Сколько самоотверженности и нравственной силы обнаружил умирающий герой в словах, обращенных к Семире:

А ты, сестра моя, не плачь, не плачь о мне,

Но защищай людей в родительской стране,

Которые с такой нам верностью служили,

И кровь свою за нас со всей охотой лили.

Предстательствуй за них — мой дух отходит прочь,

И тьмит в очах моих луч солнца вечна ночь.

Прости… Ах!., не рвись…

В антракте зрителям раздавали книжечки с текстом «Торжествующей Минервы» и пригласительные афишки на завтрашний маскарад. Но кто мог предполагать в тот торжественный вечер, что видел последнее выступление трагика на сцене. А одна из финальных реплик Оскольда — «а мне моя судьба отверзла двери гроба» — оказалась невольным пророчеством о самом артисте, которому оставалось жить два месяца.

Рано поутру Волков был на ногах, у крыльца его ждал оседланный конь. На площади в предутренней мгле уже чувствовалось движение, скрипели повозки, мычали быки. Погода выдалась на диво удачная — тихая, с умеренным морозцем, с редко падающим снежком.

В десять утра выстроившаяся процессия двинулась по Большой Немецкой, вскоре голова ее, завернув влево, показалась на Разгуляе.

Начиналось шествие с изображения общественных пороков. Впереди шел оркестр комической музыки (флейты, литавры, дудки, погремушки), рядом на шесте несли знак первой части маскарада — пересмешника Момуса, куклы и шутовские бубенцы, надпись на знаке гласила: «Упражнение малоумных». Ехал храбрый дурак верхом, шли глупый Педант с ассистентами, хранительница книг Безумного враля.

Затем следовал Бахус в колеснице, которую везли «тигры». Его окружали хмельные сатиры и баханты с тамбуринами, бряцалками и виноградными корзинами. Эту часть предваряло «знамя» с надписью: «Смех и бесстыдство». Здесь осмеивались откупщики, корчемники с крючками, которыми ловили красноносых пьяниц, целовальники, стоящие за стойками с мерками и насосами.

Бичевались раздор и несогласие. Под знаком со словами «Действие злых сердец» бились на кулаках, боролись, гонялись друг за другом с «убийственными орудиями» ослепленные злобой забияки и бойцы. Их подзадоривали три фурии.

Маска «Обмана» («пагубная прелесть») окружена была змеями, укрытыми в розах. Здесь пели и плясали цыганки, шествовали колдуны, ворожеи и несколько «дьяволов». Невежество — в следующей части маскарада — ехало на осле. Ему сопутствовала свита из Праздности, Злословия и толпы ленивых.

Беспощадно обличалось мздоимство — «всеобщая пагуба». Перед зрителями являлись ябедники, крючкотворцы и взяточники с крючьями и сетями, которыми опутывали и стравливали людей разного звания. Подьячие шли со знаменами, на которых крупными литерами было написано: «Завтра». Хор взяточников пел:

Взятки в жизни красота,

Слаще меда и сота.

Хромая Правда тащилась на костылях, со сломанными весами на плечах. Толпа сутяг и аферистов гнала ее, колотя в спину мешками, полными денег. Затем везли Взятку (акциденцию, как тогда говорили), сидящую на яйцах при трех уже вылупившихся гарпиях. Ее сопровождали ассистенты — криводушники. Два друга — Кривосуд-Обиралов и Взятколюб-Обдиралов — ехали, рассуждая о пользе взяток, а суетившиеся рядом пакостники сеяли вокруг на пути крапивные семена.

За ними шли, понурив головы, обобранные искатели правосудия с пустыми котомками в руках.

Потом двигались картины «превратного света». Восьмое отделение глумилось над Спесью. Она ехала на рыдване в окружении льстецов, подхалимов, лакеев и пажей — под звуки трубачей и барабанщиков.

Заключали сатирическую часть маскарада Мотовство и Бедность со свитами. Появлялись Скупость и Роскошь с мотами-ассистентами, картежники, игроки в кости, нищие с котомками.

Маскарадной части, восславлявшей «Златой век», предшествовала колесница Юпитера, за нею возникали картины идиллии — пастухи, пастушки, Астрея, Парнас с музами, Аполлон, хор стихотворцев, земледельцы с орудиями сельского труда. Мир в «облаках» сжигал военное оружие.