Федор Трофимович и мировая наука - [5]

- А можно я попробую?

- Давай. Значит, представь себе, что ты поднимаешься над полом на вершок. И он подымет.

Дед опустился на пол, сошел с коврика, стряхнул ладонью пыль с того места, где только что на-ходились его сапоги, и сказал:

- Садись, советская печать.

Я села. Все это было совсем не таинственно; и я даже подумала, что выгляжу довольно глупо, сидя на пыльном коврике посреди комнаты. Джафарчик прыснул в дверях, Он тоже так думал.

- Представляй, - сказал дед.

Я представила себе, что ковер поднимается над полом, и он тут же дрогнул, приподнялся и упал обратно. Я немного ушиблась.

- Ах ты, жизнь твоя несчастная, - как же не догадалась, что все время представлять нужно. Не больно?

- Нет, ничего.

Минут через пять я уже уверенно передвигалась по комнате, облетая стол и не задевая печку.

Мы завернули коврик в две газеты, обвязали шпагатом, отдельно, в сумочку, я положила толстую общую тетрадь - наблюдения Федора Трофимовича. Потом написала расписку о получении одного ковра-самолета.

Дед с Джафаром проводили меня до калитки.

- Дальше не пойдем, - сказал дед. - Очень меня волнует телевизор - уж так я ждал его, представить не можете. Ты, Джафар, тоже не ходи. Вез тебя, какой ты ни есть несамостоятельный, телевизор не заработает... Так что пишите, результаты сообщите; очень я в них заинтересован. Адрес на тетрадке записан, если забудете.

- Не забуду, Федор Трофимович, обязательно напишу.

На поле аэродрома стоял только маленький ЯК; возле него - тот Гена, который утром возил кровь в Турткуль. Он увидел меня изда-ли и подошел.

Уже вечерело, поднялся легкий, душистый морской ветер.

- Ну и куда вам теперь? - спросил Гена,

- Желательно в Москву. И поскорее.'

- Не долетим. Покрупнее моей машину надо.

- А вы куда сейчас?

- В Куня-Ургенч. Потом домой. До темноты чтобы успеть.

- А других самолетов не бу-дет?

- Завтра с утра только. Я задумалась. От Куня-Ургенча до нашего кишлака совсем близко. Не лучше ли заехать к нашим, предупредить Седова и все рассказать? А то получается, как маленький ребенок - бросилась в Москву. Да у меня и денег нет долететь до столицы - в джинсах и ковбойке. Надо поговорить с ребятами. Если я от них скрою такое открытие - они мне никогда не простят. И правильно сделают.

- Ген, а вам разрешат меня до Куня-Ургенча подбросить?

- -А почему нет? Командировка с собой?

- Командировка есть.

- Зайдите к диспетчеру. Скажите, я согласен. Давайте я свер-ток пока подержу. Тяжело, наверно.

- Нет, что вы, совсем не тяжело, - Я прижала к себе рулон, будто испугалась, что Гена его отнимет.

- Дело ваше. Храните свою военную тайяу.

- Да нет, тут ничего особенного, - сказала я. - Вы без меня, пожалуйста, не улетайте.

- Не в моих интересах. Вдвоем. лететь веселее.

Диспетчер оказался покладистым; не прошло и десяти минут, как я сидела рядом с Геной в уютной кабинке ЯКа, словно в такси, и прощалась с Туйбаком. Синее море осталось сзади, и снова потянулись зеленые заросли дельты, исчерченные зигзагами протоков.

- Ондатры тут много, разводят ее, - сказал Гена.

Я кивнула головой. Обеими руками я придерживала на коленях рулон и пакет с зеленым чаем, который я все-таки не забыла купить в Ургенче. "А вдруг ковер потеряет свою силу?" - испугалась я.

- Так вам прямо в Куняг?

- Нет, наша партия в кишлаке.

- Как же, знаю, сказал Гена. - Я туда позавчера врача возил. Могу там сесть,

- Серьезно?

- А что тут несерьезного? Сяду - и все. Потом как-нибудь в гости приеду. Чаем напоите?

- Ой, конечно напою! - сказала я.

Гена был прямо ангелом. Так бы мне еще час шагать, если не подвернется попутный грузовик. Вот я сейчас вылезу из самолета - мои все удивятся несказанно: в собственном самолете прилетела, а я им скажу: "У меня есть самолет и похлеще, без шуток". И тут-то он и полетит...

Гена приземлился на ровном такыре у самых палаток. Пока мы тормозили, вся партия сбежалась к самолету. Они сначала никак не могли догадаться, кто и зачем к ним прилетел, а когда я выпрыгнула, в самом деле удивились, и Ким - я этого ожидала - сказал:

- Смотрите, летает в собственном самолете. Уж не заболели ли вы, мадам Рокфеллер?

- Нет, не заболела, - сказала я. - Все в порядке, насос привезут через два дня, а я сделала удивительное открытие, и мне теперь поставят памятник.

- Давно пора, - сказал Ким.

- Чаю хотите? - спросил Седов у Гены.

- Нет, пора лететь. А то до темноты не доберусь до Ургенча.

Меня возмутило равнодушие геологов.

- Я не шучу, - сказала я. - В самом деле со мной произошла совершенно удивительная история.

- Где?

- В Туйбаке.

- Чего ж тебя туда занесло?

- Так вот, в Туйбаке я нашла такую вещь, что сегодня же вы, Седов, отправите меня в Москву, в Академию наук.

- Разумеется, - сказал Седов. - Отправлю. Ты сегодня долго была на солнце? Перегрелась?

Я в гневе разорвала шпагат, газеты рассыпались, и коврик послушно лег у моих ног.

- Где-то я его видел, - сказал задумчиво Гена.

- В Туйбаке, - ответила я.

- Так это психованного деда машина...

- Вот-вот, все вы так думаете. А как насчет моих умственных способностей?

Я встала на коврик и подумала из всей силы: "Лети!"