Федин - [92]

Писатель стремится представить характер Ленина полнее, чем это позволяли строгие рамки фактографического жанра. "Образ Ленина, насколько его можно было дать в двух небольших столбцах газетного набора, — писал позже Федин, — получился довольно наглядным, но в композиции недоставало воздуха, пространства. Спустя несколько месяцев я обратил внимание на одну фразу очерка, где говорилось, как художник пересаживается с места на место, стараясь зарисовать Ленина. Это послужило толчком к замыслу рассказа".

В сюжете рассказа "Рисунок с Ленина" оживает фигура художника, случайного соседа по корреспондентской ложе, которого бегло наблюдал Федин. Получив задание редакции сделать для газеты зарисовки с участников конгресса, молодой график Сергей Шумилин весь захвачен тем, чтобы передать на бумаге образ Ленина. Разгадать в телодвижениях, мимике, жестах, в характере этого человека секрет зарождения и покоряющей силы ленинских идей. Горячие стремления сердца и таланта Шумилина оказываются малорезультативными. Он вскоре сам убеждается в этом, когда ему представилась возможность показать готовый рисунок Ильичу. На листы альбома легла лишь бледная тень оригинала. Рисунок с Ленина не получился. "Но я даю слово, даю вам честное слово, — заверяет Сергей своего учителя по живописи, — у меня непременно получится!.." Так кончается рассказ.

Еще осенью 1938 года в качестве корреспондента «Правды» Федин совершил большую поездку на Север. Он заново навестил Карелию и те места побережья Белого моря, где восемь лет назад, в начале первой пятилетки, наблюдал лесоразработки и лесосплав, собирая материал для романа "Похищение Европы". Некогда буйная и дикая река Выг стала теперь лишь одной из «ступеней» судоходного каскада — не столь давно сооруженного Беломорско-Балтийского канала. "Растянутая подкова Петрозаводска встречает нас огнями большого города, белое его зарево теряется высоко в небе. Столица Карелии — таким ли светом горела она в бытность свою губернским городом Олонецкой губернии?.. — записывает Федин. — Повсеместный припев, который слышен на пароходе и пристанях с утра до вечера: — Это построено после революции… Этого раньше не было…"

Еще больше поразила писателя промышленно-индустриальная новь, возникшая среди снежных сопок, ледяных скал и некогда мертвого тундрового безмолвия Кольского полуострова. Хибинские апатитовые разработки в городе Кировске дали жизнь целому краю… Кварталы многоэтажных жилых зданий… По улицам бегут автобусы. Писатель спускается в штольни рудника имени Кирова. Каков размах производства! На двадцать два километра в год "подземные сооружения проникают в каменное тело еще недавно неприступной горы Кукисвумчорр. Широкие коридоры штолен и штреков освещены электричеством… После канонады аммонитовых взрывов около грохотнои решетки шахты я встретился с новой сменой… Горняки заговорили с сопровождавшим меня техником… Тон разговора был хозяйственный, требовательно-рассудительный…"

Федин описывает вслед за тем свои посещения еще и медно-никелевого комбината под Мончегорском; и Мурманска, "столицы Крайнего Севера", с его конвейерами рыбообрабатывающего комбината, консервной фабрики, портом европейского значения… Причем во многих картинах как бы невзначай и само собой встает имя человека, которому, может быть, больше других здешние края обязаны преобразованием. "В городе, сделанном волею Кирова, — прорывается у Федина при описании встречи с рабочей сменой на руднике в Кировске, — почти каждый работник помнит историю его создания…"

Теперешняя индустриальная новь — это и живой памятник большевику-ленинцу С.М. Кирову. Как напишет затем Федин в сценарии «Киров»: помимо других дел и начинаний, — инициатору дерзкого плана на Крайнем Севере прорубить для страны "второе окно в Европу".

Совершая корреспондентскую поездку, Федин черпал дополнительный материал и для будущего киносценария «Киров». Отрывки из него появились в газетах, а сокращенный вариант в сборнике "Бессмертие. Памяти С.М. Кирова" уже в конце 1939 года; полная журнальная публикация — полгода спустя ("Новый мир", 1940, № 7).

Как и многие ленинградцы, Федин неоднократно видел Кирова, слышал его выступления. Ни одно крупное общественно-политическое начинание в жизни города не обходилось без энергичной предприимчивости и окрыляющего воздействия личности Сергея Мироновича — «Мироныча», как любовно звали его невские старожилы. Популярность его была велика, он олицетворял собой пример настоящего партийца и человека. С 1926 по декабрь 1934 года С.М. Киров занимал посты первого секретаря Ленинградского губкома (обкома) партии и Северо-Западного бюро ЦК ВКП(б).

Но Федин мог наблюдать руководителя ленинградских большевиков не только в обстановке многолюдных митингов, деловых совещаний и встреч с интеллигенцией города. Он нередко бывал в большом угловом сером здании на улице Красных Зорь, неподалеку от площади, образуемой пересечением этой улицы с соседним широким асфальтированным проспектом и крестовидным перекрестком на ней трамвайных путей. На пятом этаже дома находилась квартира одного из родственников Федина, работавшего в Смольном, а этажом ниже жил Сергей Миронович.