Федеральный наемник - [42]

— Нет, отец Борис, очистить свою душу я не надеюсь. Мне моей жизни на это не хватит. Вы сами видите, грехи на ней только прибывают, как вода в половодье. Пока ехали сюда, сколько уже убили людей. А еще сколько убьем. Война не очищает.

— Тут вы правы, война — самая греховная вещь. Но иногда и грехи, накапливаясь, приближают нас к очищению. Бог милостив, он говорит, что для него главное не грех, а грешник. «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный» Вы понимаете разницу?

Я пожал плечами. Я сам не знал, понимал я или нет. По правде говоря, меня больше волновал другой вопрос: что скажет мне этот Джахар. От той информации, что я получу от него, зависит очень многое. После бани нас ждала сытная трапеза. Было такое чувство, что нет войны, что на город не надвигается армада федералов, что она не утюжит своими танками эту землю, безжалостно вдавливая в нее все, что попадается на пути.

Мы все с аппетитом поели, в том числе и Ванда. Я наблюдал за ней; она приходила в себя гораздо быстрей, чем я предполагал. Затем Аслан отвел ее и отца Бориса в другую комнату на отдых.

— Ну как тебе понравилось у старого Джахара? — спросил хозяин дома, когда мы остались одни.

— Превосходно, Джахар, я обязательно передам Сулейману, как замечательно ты меня встречал.

Я произнес эту фразу не только из-за желания сделать приятное гостеприимному хозяину, не меньше меня интересовала реакция на нее.

Лицо Джахара расползлось в широченной улыбки.

— Сделаешь это, буду я тебе за это всю жизнь благодарить. Мы здесь все очень уважаем Сулеймана, он многое делает для мира в нашей бедной республике. Не мое это дело, но вижу, что ты приехал от него с важной миссией. Чем я могу тебе помочь?

— Сулейман сказал мне, что ты человек тут влиятельный, имеешь большие связи.

На лице Джахара, выражаясь восточным языком, снова расцвел цветок улыбки.

— Сулейман мне льстит, он преувеличивает мои скромные возможности. Он прав в том, что раньше у меня были большие связи, когда-то от одного моего слова зависело очень много. Но сейчас все не так. Но кое что я действительно еще могу.

— Не буду тебя обманывать, мне нужно попасть к Умару Султанову.

Лицо Джахара стала сразу серьезным.

— Да, непростое видно у тебя дело.

— Непростое, — подтвердил я.

— Сейчас он набрал большую силу, очень большую силу, особенно у себя в районе. Совсем недавно несколько отрядов влились в его отряд. Говорят, что теперь он насчитывает аж шестьсот человек. У него даже по слухам бронетранспортер есть. По слухам был большой бой, где Умар сильно потрепал ваших.

— Они не мои, я сам по себе. И потому мне его бронетраспортер не интересует, меня интересует он сам. Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Понять не сложно, сложней помочь. Прямого выхода на Умара у меня нет, хотя всего пару недель он сидел на том самом месте, на котором сидел ты.

— Он был тут. Зачем он к тебе приходил?

— О Сулеймане спрашивал, не собирается ли к нам? Сам знаешь, какие между ними непростые отношения. А он не прибудет сюда? — Джахар вопросительно посмотрел на меня.

— Не знаю, Сулейман мне ничего не говорил. Но скорей всего пока не собирается. Он приедет, когда кончится тут вся эта свистопляска. Он из тех, кто не собирает урожай, а питается его плодами.

— Вот и я так думаю. Что ему в такой ситуации у нас тут делать.

Значит, тебя интересует Умар?

— Именно так.

Джахар задумался.

— Тебе известно, где он? — спросил Джахар.

— Нет, а тебе?

Джахар вздохнул.

— Известно. Сейчас у него штаб в Свирском.

Я присвистнул. Я не был в этом селе, но кое что знал о нем, это по сути дела была хорошо укрепленная крепость. В первую войну федералы так и не смогли ее взять.

— Теперь ты понимаешь всю сложность ситуации.

— Да, понимаю. Но ничего не отменяется, я хочу встретиться с Умаром.

— Есть только один способ попасть туда. В Свирском живет моя сестра, мать Аслана. Он сам недавно оттуда. Если кто может вам помочь, то это он.

Это было неожиданное предложение. Но почему бы не попробовать.

— Я не против. Но что делать с юношей потом?

— Он сам найдет, что с собой делать. Очень самостоятельный мальчик. Не знаю даже, как лучше с ним поступить. То ли отпустить с вами, то ли здесь оставить. — Джахар наклонился ко мне с видом, когда сообщают большой секрет. — Я боюсь, что он убежит, присоединится к какому-нибудь отряду. Я знаю, у него давно такое желание.

— В этом возрасте кажется, что война — это такая очень интересная забава. И не поиграть в нее просто грех, если она катит прямо к тебе во двор.

— Плохо, очень плохо, — вдруг грустно проговорил Джахар, — скоро все это исчезнет. Придут ваши — и все разрушат, так как наши идиоты будут стоять до конца. Вы не знаете наш народ, вам никогда до конца не понять его. Даже те русские, что здесь прожили всю жизнь, многое так и не уяснили. Наша молодежь давно нетерпеливо ждала, когда все это начнется, ей хочется воевать. Они все думают, что станут героями, что получат за это много денег, что убъют всех своих врагов. А вот о том, что совсем скоро мулла прочтет над ними заупокойную молитву, они не желают думать. А я не люблю войну, я всю жизнь занимался коммерцией. А какая торговля, когда вокруг убивают. Одна надежда на Сулеймана. Только он может образумить этих безумцев.