Федеральный наемник - [41]

За свою жизнь я видел немало мужчин и женщин, охваченными большим горем. И каждый человек переживал его на свой манер. Эта женщина просто стояла молча, смотря прямо перед собой. По ее виду нельзя было определить, что происходит у нее внутри; она напоминала статую, такой неподвижной она была.

К Ванде подошел отец Борис, участливо обнял за плечи. Она посмотрела на него и молча положила голову ему на плечо. Он обнял ее и усадил на чудом уцелевший среди этого разгрома единственный стул.

Так в полном молчании прошло минут десять. Меня несколько удивляло то, что за все это время Ванда не пролила ни одной слезинки, ее глаза были абсолютно сухие, как высохшие в пустыне озера. Я разделял ее горе, однако у меня были свои срочные дела. И я пробивался сквозь смертельные опасности в этот город вовсе не для того, чтобы терять попусту времени у залитой кровью кровати. Этим ее мужа все равно не вернуть. Пора заниматься другими делами.

— Прошу меня извинить, — решительно сказал я, — но у меня здесь есть свои дела. Вы можете тут оставаться, я же пойду.

— Нет, я не желаю здесь больше находиться, — вдруг встрепенулась Ванда. — Я хочу уйти отсюда, немедленно уехать навсегда иэ этого города. пусть он будет проклят.

Я пожал плечами. Причины ее желания были понятны, не понятно, куда и как она собирается отправляться. Ведь по ее словам ехать ей некуда.

— Хорошо, пойдемьте все вместе, но только туда, куда я вас поведу.

Никто не возражал. Мы вышли из дома. Отец Борис по прежнему аккуратно поддерживал женщину, и я ему искренне позавидовал. Мне вдруг чертовски захотелось пожить хотя бы пару денечков нормальной мирной жизнью с ее маленькими, но очень приятными, а главное безопасными радостями. Мне же в ближайшее время предстояло пережить все прямо противоположное.

Как выяснилось, я неплохо помнил город. Идти было недалеко, а потому мы не стали тратиться на машину. Я остановился возле довольно большого кирпичного дома, путь к которому преграждал высокий каменный забор.

Я стал стучаться.

— Эй кто там ломиться, а ну валите отсюда, — внезапно услышал я совсем рядом с собой сердитый голос.

— Мне Джахар нужен.

— Джахар? — Теперь голос наполнился удивлением. — Кому же понадобился в такое время Джахар?

— Мне.

— А кто ты такой?

— Открой, узнаешь.

— Ты что меня за дурака держишь, кто же сейчас открывает незнакомым людям.

— А тем, кто передает привет от Сулеймана, — негромко произнес я.

Но мой невидимый собеседник расслышал меня. Дверь моментально отворилась. Я увидел перед собой маленького ростом мужчину, с выпирающим из брюк хорошо накаченным, словно мяч, животом. Джахар внимательно разглядывал нашу пеструю кампанию.

— Проходите, проходите, гости дорогие, — с улыбкой проговорил он. — Для меня это честь принимать вас у себя.

Мы вошли в дом. То, что хозяин далеко не беден, было заметно сразу. Гораздо больше меня заинтересовал другой вопрос: как он не боится в городе, где убийства и грабежи — самое обычное явление, демонстрировать свое богатство?

— Вы, наверное, устали с дороги. Вот у женщины совсем плохой вид. Надо ей хорошенько отдохнуть. Сейчас все быстренько организуем. Эй, Аслан, — вдруг крикнул он, — где ты, негодник, покажись!

В комнату вошел парнишка лет шестнадцати, очень красивый: стройный, не по возрасту рослый, с гордым породистым лицом горца.

— Это мой племянник, — не без гордости представил его Джахар, — сын моей старшей сестры. Видите какой красивый мальчик.

При слове «мальчик» сына сестры всего передернуло. Я догадался о чувствах юноши, мечтающим о том. чтобы поскорее стать полноценным мужчиной.

— Я вижу, он не мальчик, он уже настоящий джигит, — сказал я.

Аслан кинул на меня благодарный взгляд.

— Он проводит женщину отдохнуть. Я вижу, с ней не все в порядке.

— Она только что узнала, что ее мужа убили.

— Боже, какой ужас! — воскликнул Джахар, а его руки дружно вознеслись к небу. — Кругом одно горе. Хоть кто-нибудь может сказать, когда придет мир на эту несчастную землю.

Я не мог, поэтому промолчал.

Джахар окинул нас внимательным взглядом.

— Скажите, чего вы хотите, я все для вас сделаю. Друзья Сулеймана — мои друзья.

Я подумал, что Ванда, наверное, не отказалась бы от того, чтобы помыться. Да и мы все тоже.

— Мы бы хотели помыться.

Джахар ударил себя по лбу.

— Как же я сам не догадался и не предложил вам этого. Сейчас все сделаем, а потом поговорим о делах.

Я кивнул головой, такой подход меня вполне устраивал.

Первой в небольшую баньку вошла Ванда. Когда через двадцать минут она вышла, я ее не узнал. Это была совсем другая женщина; слежавшиеся волосы теперь блестели, нежная кожа казалось светилась. Даже взгляд изменился, он стал живей и спокойней.

Нам тоже предстояло пережить приятные минуты. Мы мылись вместе с отцом Борисом, терли друг другу спины, плескались, как дети.

— Да, — сказал он, — баня великая вещь, не может быть душа чистой, если тело нечисто. Это первый шаг на пути великого очищения.

— Большинство людей им и ограничиваются, — заметил я, окатывая его тазом с холодной водой.

— Да, — согласился он, — но великое очищение грядет. Вы сами будете присутствовать при нем. Я чувствую это.